Джаред Даймонд - Кризис

Рис. 7.Карта Австралии

С того первого визита я возвращался в Австралию десятки раз – и потому смею сказать, что Австралия менялась у меня на глазах. Этот опыт обрел для меня символическую форму в 2008 году, когда я привез в Австралию своего сына Джошуа, чтобы он провел семестр в университете штата Квинсленд в Брисбене. Когда мы шли по университетскому кампусу, я вдруг ощутил, что больше не узнаю Австралию, к которой привык; вместо этого я словно опять очутился в кампусе моего университета, Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе: вокруг меня буквально кишели студенты азиатского происхождения. Австралия перестала быть преобладающе белой и британской.

В 1964 году основополагающей характеристикой австралийского общества являлось противоречие между географическим положением Австралии, с одной стороны, и эмоциональными и культурными узами ее населения, с другой стороны. Население Австралии и ее национальная идентичность были преимущественно британскими (см. источник 7.1). Но Австралия расположена едва ли не за половину мира от Великобритании: она лежит в Южном полушарии, а не в Северном, от метрополии ее отделяют восемь-десять часовых поясов. Австралийский ландшафт с кенгуру, яйцекладущими млекопитающими, кукабарами [78] Птицы семейства зимородковых, их крик очень похож на человеческий хохот (отсюда и название, от звукоподражательного слова «гугубара» на языке аборигенов). , крупными ящерицами, эвкалиптовыми деревьями и пустынями выглядит весьма узнаваемым (и наименее британским) среди всех континентов, заселенных людьми (см. источник 7.2). Географически Австралия намного ближе к Китаю, Японии и другим странам Восточной Азии, чем к Европе, и в 50 раз ближе к Индонезии, чем к Великобритании. Тем не менее, когда я шел по австралийским улицам в 1964 году, ничто вокруг не говорило о близком соседстве Азии.

К тому времени, когда я привез Джошуа в Брисбен 44 года спустя, близость Азии ощущалась мгновенно – повсюду, куда ни посмотри, присутствовали люди азиатского происхождения (см. источник 7.3), а также кругом были японские, тайские и вьетнамские рестораны. Официальная политика «Белой Австралии», которая запрещала азиатскую иммиграцию, наряду с неформальной политикой, которая не одобряла иных белых, кроме англичан, явно сошла на нет. Впрочем, государственным языком Австралии по-прежнему оставался английский, королева Великобритании по-прежнему считалась главой государства, а на австралийском флаге по-прежнему имелось изображение флага британского. Эта замечательная страна неизменно входила и входит в список наиболее привлекательных мест для жизни, обладает едва ли не самым довольным в мире населением и по праву гордится наиболее высокой продолжительностью жизни. Австралия – одна из двух стран, об эмиграции в которые я всерьез подумывал. Она британская, но все же не копия Великобритании. Что же обеспечило эти выборочные изменения за те десятилетия, на протяжении которых я посещал Австралию?

Пока мы будем бегло пересказывать австралийскую историю на следующих страницах, подумайте вот о чем: какое место Австралия занимает среди других пяти стран, чьи кризисы мы рассматривали выше? Подобно Германии, о чем говорилось в предыдущей главе, и в отличие от четырех прочих стран (главы 2–5), Австралия пережила кризис, который случился не моментально. (Правда, три военных потрясения за 71 сутки в 1941–1942 годах все же выделяются на общем историческом фоне.) Австралийский кризис, как и в Германии, частично оказался следствием Второй мировой войны. Для Германии и для Австралии война показала, что традиционные национальные способы действий больше не годятся, пускай это доказательство было гораздо более катастрофическим и быстро убедительным для опустошенной войной Германии, чем для Австралии. Основным вопросом для австралийцев – более важным, чем для граждан любой другой страны, обсуждаемой в данной книге, – является вопрос национальной идентичности. Конкретно – кто мы? Вторая мировая война способствовала тому, что австралийцы начали признавать: былая привычка считать себя второй Великобританией на другом краю земного шара устарела и уже не соответствует изменившимся реалиям. Но одной только войны было недостаточно, чтобы избавить большинство австралийцев от этой привычки.

Ведь даже отдельному человеку требуется время, чтобы сформулировать новый ответ на вопрос: «Кто я?» Что уж говорить о народе, состоящем из миллионов индивидов, да еще разделенных на группы, чьи воззрения на национальную идентичность во многом расходятся? Поэтому неудивительно, что австралийцы по сей день задаются этим вопросом. Как ни парадоксально, преодоление кризиса в Австралии идет медленно – настолько медленно, что многие австралийцы даже не подозревают о самом факте кризиса, – но Австралия при этом относится к тем шести странам, где совокупное число изменений произошло в кратчайшие сроки (за 19 дней в декабре 1972 года). Все эти события и все то, что я нахожу захватывающим в истории современной Австралии, мы рассмотрим далее.

Приблизительно спустя 50 000 лет после того, как Австралия была заселена предками австралийских аборигенов, первые европейские поселенцы прибыли сюда в январе 1788 года на 11 кораблях, отправленных из Великобритании. Британское правительство послало эти корабли вовсе не потому, что считало Австралию отличным местом, привлекательным для британских поселенцев, а потому, что в стране имелся избыток осужденных, которых требовалось хоть куда-то, так сказать, сплавить. Австралия и тропическая Западная Африка рассматривались как достаточно отдаленные места высылки заключенных, но чиновники пришли к выводу, что африканские тропические болезни могут пагубно сказаться на здоровье европейцев. Австралия вдобавок как будто обладала обилием преимуществ: она находилась гораздо дальше от Европы, чем Западная Африка, она не считалась (как выяснилось, и в действительности по большей части не была таковой) вредной для европейцев, там со временем можно было создать тихоокеанские базы для военных кораблей, купцов, китобоев и поставщиков древесины и льна. Поэтому выбор пал на Австралию – конкретно, на местность, где позднее возник город Сидней.

Первый флот доставил 730 заключенных, их охранников, администраторов, работников – и британского морского офицера, назначенного губернатором. За первым флотом последовали другие, корабли привозили все новых и новых преступников в Сидней и в четыре новые колонии, разбросанные по австралийскому континенту. Вскоре к осужденным и их охранникам присоединились и свободные поселенцы. Однако 32 года спустя, в 1820 году, европейское население Австралии на 84 % состояло из осужденных и бывших осужденных, а транспортировка преступников из Великобритании в Австралию не прекращалась до 1868 года. Выживать и добиваться успеха на австралийском фронтире было непросто, поэтому современные австралийцы «постыдного» происхождения считают это обстоятельство, скорее, поводом для гордости, чем «пятном в родословной»: их гордость сродни той, какую испытывают современные американские потомки первопоселенцев, прибывших в Америку на корабле «Мэйфлауэр» в 1620 году.