Джаред Даймонд - Кризис

До сих пор я писал об исторических австралийских колониях так, словно они являются прямыми предшественницами нынешней единой Австралии. На самом деле Австралия возникла как шесть отдельных колоний – Новый Южный Уэльс, Тасмания, Виктория, Южная Австралия, Западная Австралия, и Квинсленд, причем контакты между этими колониями были куда менее скудными, нежели между американскими колониями, из которых впоследствии «выросли» США. Эта ограниченность контактов отчасти объяснялась географией Австралии, где имеется всего несколько участков плодородного ландшафта, разделенных обширными пустынями и прочими бесплодными местностями. Только в 1917 году все пять столиц австралийского континента соединила железная дорога. (Шестая столица, город Хобарт на Тасмании, остался без рельсов, потому что Тасмания – остров, лежащий в 130 милях от материковой Австралии.) В каждой колонии использовалась железнодорожная колея собственной ширины, в диапазоне от 3 футов 6 дюймов до 5 футов 3 дюймов, в результате чего поезда не могли ходить прямиком из одной колонии в другую. Подобно независимым странам, колонии вводили заградительные пошлины против друг друга и создавали таможни для сбора импортных пошлин на своих границах. В 1864 году приграничное противостояние Нового Южного Уэльса и Виктории едва не переросло в вооруженный конфликт. В результате шесть колоний объединились в единую Австралию только в 1901 году, через 113 лет после прибытия Первого флота.

Первоначально колонии проявляли мало интереса к объединению. Поселенцы считали себя прежде всего британцами за пределами метрополии, а уже потом – обитателями Виктории или Квинсленда (общей же австралийской идентичности не существовало). Проблески интереса к образованию федерации стали появляться только во второй половине 1800-х годов, по мере роста военного могущества Японии и по мере того, как США, Франция и Германия принялись устанавливать контроль над Тихим океаном и аннексировать одну островную группу за другой, олицетворяя тем самым потенциальную угрозу для британских колоний. Но на первых порах было непонятно, где должны пролегать территориальные границы этого союза британских колоний. Первый федеральный совет «Австронезии», собравшийся в 1886 году, включал представителей Британской Новой Зеландии и Фиджи, расположенных далеко от Австралии, но на нем присутствовали всего четверо глав тех шести колоний, которые ныне образуют единую Австралию.

Хотя первый проект федеральной конституции Австралии был подготовлен в 1891 году, объединенное содружество Австралии не возникло до 1 января 1901 года. Преамбула к конституции декларировала готовность «объединиться в неразрывное федеральное содружество под властью короны Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии», признавать полномочия федерального генерал-губернатора, назначаемого британцами, и выдвигать апелляции на решения Высокого суда Австралии перед британским Тайным советом (верховной судебной инстанцией Великобритании). Только вообразите подобные положения в Конституции США! Эта австралийская конституция показывала, что австралийцы сохраняли верность британской короне, принимали «общие ценности – главенство закона, свободу прессы, гарантии личных свобод, право на защиту» со стороны тогдашней сверхдержавы (олицетворяемое Королевским флотом), а также ощущали гордость за принадлежность к империи, над которой никогда не заходит солнце, и даже испытывали личное уважение к королеве Виктории (см. Фрэнк Уэлш, «Австралия»). Флаг, который приняли тогда, и поныне остается австралийским национальным флагом: он состоит из британского флага (Юнион Джек) в окружении звезд созвездия Южного Креста (см. источник 7.4).

Австралийцы при обсуждении федеральной конституции спорили по многим вопросам, но были единодушны относительно необходимости изгнания всех представителей небелых народов из Австралии. Следующие цитаты иллюстрируют взгляды той эпохи на важность «Белой Австралии». В 1896 году газета «Мельбурн эйдж» писала: «Мы хотим видеть Австралию домом великой и однородной европейской расы, полностью свободным от проблем, которые ввергли Соединенные Штаты Америки в гражданскую войну… Нам не придется защищать наших работников от дешевого труда выходцев с Дальнего Востока, если мы отвергнем само понятие нищеты». Один из первых законов нового федерального правительства Австралии в 1901 году стал закон об ограничении иммиграции, принятый с одобрения всех политических партий страны, желавших, чтобы Австралия впредь оставалась «белой». Этот закон запрещал иммиграцию проституток, безумцев, людей, страдающих от отвратительных болезней, и преступников (пускай сама Австралия изначально являлась местом ссылки преступников). Закон также предусматривал, что ни чернокожие, ни люди азиатского происхождения не должны допускаться в страну, и утверждал, что австралийцы должны быть «единым народом и оставаться таковым без примеси других рас». Лидер австралийских лейбористов говорил: «Приток этих инородцев настолько понизит наш общий жизненный уровень, что социальное законодательство очень быстро утратит эффективность. Но если мы будем выдерживать расовую чистоту и создадим национально однородное общество, то станем прогрессивным народом, которым, чем дольше мы проживем и чем крепче будем, тем сильнее британское правительство будет по праву гордиться.

Примеры других аналогичных взглядов того времени можно перечислять долго: «Цветные инородцы вовсе не те приличные люди, которых хочется видеть в австралийском буше»; нельзя ожидать, что китайцы «достигнут того уровня цивилизованности, который свойственен исконным австралийцам»; а «нарядно одетым дамам, посещающим церкви, наверняка приятно сознавать [это сарказм], что, быть может, на тех же самых скамьях восседали ранее толстые и пахучие носители всевозможных болезней, явившиеся откуда-нибудь из Иокогамы». Первый премьер-министр федеральной Австралии Эдмунд Бартон написал: «Расового равенства не существует. Эти [небелые] расы, по сравнению с белой, заметно уступают последней и являются неполноценными. Учение о равенстве людей никогда не предназначалось для уподобления англичанина китайцу… Мы можем лишь стремиться к тому, чтобы через образование и воспитание делать какие-либо народы равными другим». Другой премьер-министр, Альфред Дикин, заявлял: «Единство расы абсолютно необходимо для единства Австралии».

Британский министр по делам колоний возражал и осуждал политику Австралийского союза, основанную на расовой сегрегации, отчасти потому, что эта политика порождала трудности для Великобритании, которая пыталась заключить военный союз с Японией. Потому Австралия стала добиваться той же цели (расового единства) без публичных упоминаний о расовой чистоте: от иммигрантов требовали проходить тест-диктант – не обязательно на английском, но на любом европейском языке, по усмотрению иммиграционного чиновника. Когда очередной корабль с работниками прибывал из британской, но этнически разнообразной Мальты, и эти люди имели все шансы сдать диктант на английском, им вместо этого предлагали тест на знание голландского (на котором не говорили ни на Мальте, ни в Австралии), чтобы оправдать недопущение на континент. Что касается тех небелых, что уже проживали и трудились в Австралии, содружество депортировало тихоокеанских островитян, китайцев и индийцев, но позволило остаться двум малочисленным группам специалистов (афганским погонщикам верблюдов и японским ныряльщикам за жемчугом).