Джаред Даймонд - Кризис

Третье объяснение, которым мне пытались объяснить отсутствие компромисса, связано с практикой, именуемой предвыборными махинациями: географические границы избирательных округов перекраиваются в угоду той или иной партии, дабы обеспечить количество избранных представителей этой партии диспропорционально общей численности электората партии в штате. Нельзя сказать, что это новая практика в американской политике. Само ее название (gerrymandering) происходит от имени Элбриджа Джерри, губернатора штата Массачусетс, чья администрация уже в 1812 году перекраивала границы избирательных округов штата с единственной целью – увеличить число представителей от партии Джерри. Новые округа имели географически странные формы, один напоминает саламандру (salamander), и так возникло слово «gerrymander» (см. источник 9.11).

Сегодня, когда общенациональная перепись раз в 10 лет определяет число мест в палате представителей для каждого штата, законодательные органы всех штатов вправе самостоятельно устанавливать границы избирательных округов. Все чаще, особенно в контролируемых республиканцами законодательных органах штатов, отмечается перекраивание границ, дабы «уплотнить» как можно больше потенциальных сторонников демократов в наименее возможном количестве чисто демократических округов (обычно городских) и тем самым «рассеять» прочий вероятный демократический электорат среди вроде бы немногочисленного, но надежного республиканского электората (обычно в сельских округах). Верховный суд США недавно отклонил план переопределения границ округов, предложенный республиканским законодательным собранием Северной Каролины, и отметил, что новые границы округов лишены географического смысла, зато очевидно проложены «с хирургической точностью» для увеличения числа конгрессменов-республиканцев за счет демократов.

Последствия этой тактики для политического компромисса таковы: заранее становится ясно, какие партии и какие политики, скорее всего, будут поддержаны большинством избирателей конкретного округа. Следовательно, кандидаты провалятся, если будут занимать промежуточное положение и стараться «достучаться» до сторонников обеих партий. Вместо того они должны принимать ту или иную идеологию, уповать только на партию, которая, как ожидается, победит в данном округе. Словом, эта тактика действительно вносит определенный вклад в нынешнюю политическую поляризацию, однако сразу несколько причин не позволяют признать ее убедительным объяснением: она не способна объяснить поляризацию мнений в Сенате (ведь избирательные округа выбирают членов палаты представителей, а не для сенаторов, но последние сейчас столь же бескомпромиссны, как и члены нижней палаты Конгресса); эта тактика не может объяснить поляризацию мнений в округах, которые не подверглись перекраиванию, да и сама поляризация зачастую фактически предшествует применению этой тактики.

Впрочем, все три изложенные теории причин поляризации американской политики – фандрайзинг, доступность внутренних авиаперелетов и тактика предвыборных махинаций – стараются объяснить только поляризацию мнений внутри того крошечного круга американцев, которые занимаются политикой профессионально. Но реальная проблема гораздо шире: налицо поляризация общества и утрата стремления к политическому компромиссу именно в обществе. Просто посмотрите на карту итогов президентских выборов 2016 года, где красным и синим цветами обозначены штаты, проголосовавшие за республиканцев или демократов соответственно. Вы убедитесь, что наши побережья и крупные города в основном за демократов, а внутренние и сельские районы поддерживают республиканцев. Каждая политическая партия становится все более однородной и радикальной по своей идеологии: республиканцы делаются все консервативнее, демократы – все либеральнее, а число умеренных в обеих партиях сокращается. Опросы показывают, что многие сторонники одной партии все более нетерпимы к сторонникам другой, считают другую партию реальной угрозой благополучию США, не хотят, чтобы их близкие родственники женились или выходили замуж за сторонников другой партии, и желают проживать там, где большинство разделяет их собственные политические взгляды. Американские читатели данной книги могут проверить это разделение Америки на себе: сколько людей из тех, кого вы лично знаете и кого считаете друзьями, сказали вам, что они голосовали за кандидата от другой партии на выборах 2016 года?

Таким образом, вопрос, который требует ответа, заключается не только в том, почему наша политика становится все более бескомпромиссной, невзирая на позицию избирателей, но и в том, почему американские избиратели сами делаются все нетерпимее и забывают о политическом компромиссе. (Складывается впечатление, кстати, что политики просто подчиняются желаниям своих избирателей.)

Что касается политической поляризации американского общества в целом, часто можно услышать такое объяснение, именуемое «нишевым распределением информации». Когда я был подростком, кабельного телевидения не существовало; первая телевизионная программа появилась в моем городе – в Бостоне – в 1948 году; долгие годы мы, американцы, узнавали новости от трех крупных телевизионных сетей, из трех ведущих еженедельных журналов и из газет. Большинство американцев пользовалось общими источниками информации, ни один из которых не отождествлялся четко с консерваторами или либералами, и ни один из них не старался искажать информацию в свою пользу. А ныне, с развитием кабельного телевидения, разнообразием новостных сайтов и появлением социальных сетей, а также вследствие упадка еженедельных печатных журналов, американцы выбирают источник информации в соответствии с уже сформированными предпочтениями. Вот мой ежемесячный счет за кабельное телевидение: я вижу, что могу выбирать среди 477 каналов, и это не только «Фокс ньюс» или MSNBC, которые мне ближе как консерватору или либералу, но и каналы, посвященные Африке, спорту в колледжах атлантического побережья, кулинарии, криминалу, Франции, хоккею, ювелирным изделиям, еврейским правилам жизни, России, теннису, погоде и множеству других узко сформулированных тем. Значит, я могу оставаться в кругу своих текущих интересов и взглядов, не отвлекаясь на прочие темы и нежелательные взгляды. Результат ожидаем: я замыкаюсь в своей политической нише, подбираю для себя собственный набор «фактов», продолжаю голосовать за партию, которой всегда симпатизировал, знать не знаю, чем руководствуются сторонники другой партии, и, конечно, хочу, чтобы мой избранный представитель отвергал любые компромиссы с теми, чьи взгляды несовместимы с моими.