Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Люди думали, что это они укротили болезнь, что это они ее остановили. Они ошибались. Маски были бесполезны. Вакцина была бесполезна. Городу просто несказанно повезло. Две недели спустя ударила третья волна. И хотя даже на пике этот грипп убивал вдвое реже, чем грипп второй волны, в Сан-Франциско оказалась самая высокая смертность на Западном побережье [812] Osborn, Influenza in America, 11. .

За исключением нескольких мелких населенных пунктов, которые сумели изолироваться, к началу 1919 г. в мире оставалось только одно место, не затронутое вирусом.

Австралия избежала эпидемии. Избежала благодаря строжайшему карантину для всех прибывающих судов [813] W. I. B. Beveridge, Influenza: The Last Great Plague: An Unfinished Story of Discovery (1977), 31. . На некоторых судах заболеваемость гриппом достигала 43 %, а общая смертность среди всех пассажиров доходила до 7 %. Но карантином удалось сдержать распространение вируса и уберечь от него континент — до конца декабря 1918 г. (к тому времени эпидемия, казалось, отступила во всем мире), когда к австралийским берегам причалило военно-транспортное судно, на борту которого находились 90 больных солдат. Несмотря на то, что они тоже были отправлены на карантин, болезнь все же смогла проникнуть в страну — вероятно, через заразившийся от солдат медицинский персонал.

К тому времени вирус во многом утратил летальность. В Австралии смертность от гриппа была намного меньше, чем в других западных странах, — примерно втрое меньше, чем в США, и в четыре с лишним раза меньше, чем в Италии [814] K. D. Patterson and G. F. Pyle, «The Geography and Mortality of the 1918 Influenza Pandemic», Bulletin of the History of Medicine (1991), 14. . Тем не менее летальность австралийского гриппа была достаточно высока.

Когда эпидемия разразилась в Австралии — а случилось это в январе — феврале — война уже два месяца как закончилась. Вместе с войной закончилась и цензура. Поэтому в Австралии газеты могли писать все, что хотели. А писали они о страхе — чаще, чем газеты остальных англоязычных стран.

«Нам говорят, что грипп — это вернувшаяся „черная смерть“!» — писала одна сиднейская газета. Другая газета цитировала классику — «Дневник чумного года» Даниэля Дефо (отнюдь не научный труд), откуда черпала советы, как уберечься от «гриппозной чумы» [815] Цит. по: Lucy Taksa, «The Masked Disease: Oral History, Memory, and the Influenza Pandemic», Memory and History in Twentieth Century Australia (1994), 86. . Заголовки, сеющие страх, появлялись в газетах изо дня в день: «Как раньше боролись с чумой», «Чумная пневмония», «Борьба с чумой», «Чума в прошлом», «Язычники и чума», «Началась ли чума в Новом Южном Уэльсе?», «Католические капелланы в охваченных чумой лагерях», «Католики как борцы с чумой».

Сама по себе пандемия — даже в этом воплощении, куда более мягком по сравнению с гриппом, охватившим остальной цивилизованный мир, — пугала людей настолько, что те, кто столкнулся с болезнью в детстве, помнили ее не как грипп, а как чуму. Одна женщина, историк из Австралии, в 1990-е гг. записала устные рассказы переживших пандемию людей. Она удивилась, что ее собеседники называли болезнь бубонной чумой, и решила разобраться почему.

Один из опрошенных сказал: «Да, я помню эту бубонную чуму, вокруг нас сотнями умирали люди, вернувшиеся с Первой мировой войны» [816] Там же, с. 79. .

Другой вспоминал: «Нам велели сделать прививку от бубонной чумы. У меня на этом месте до сих пор шрам» [817] Там же, с. 83. .

Третье свидетельство: «Я помню чуму. По городу разъезжали врачи в халатах и масках» [818] Там же, с. 79–85 и в разных местах источника. .

Четвертое: «Все носили маски после войны, и в Сиднее все очень волновались из-за чумы».

Еще одно воспоминание: «Мы были на карантине. Еду нам привозили и оставляли у порога… Мы не читали о бубонной чуме. Мы жили рядом с ней».

И еще: «Эту болезнь все называли бубонной чумой. Но во Франции ее называли бронхиальной пневмонией. Говорили, как раз от этого умер мой брат…»

И еще: «Чума. Бубонная чума. Да, я ее помню… Я всегда думал, что это тот самый грипп, который прошелся по Европе… В Средние века это называлось „черной смертью“. Наверное, это была та же болезнь, ее переносят блохи и крысы».

И еще: «Бубонная чума… По-моему, под конец ее стали называть видом гриппа… Но у меня в голове так и засело это название — бубонная чума».

И все же это был простой грипп — и грипп, ударивший по Австралии в 1919 г., был слабее, чем в остальном мире. Возможно, в том и заключалась невиданная мощь гриппа 1918 г.: в Австралии, где неподцензурная пресса говорила свободно, в памяти людей остался не грипп. Люди вспоминали о «черной смерти».

Но с вирусом еще не было покончено. В течение всей весны 1919 г. над землей громыхали отголоски раскатов эпидемии, иногда перемежаясь бурями; время от времени вспыхивали ослепительные молнии, а иногда доносился едва слышный гул — как напоминание о таившейся в темном небе страшной угрозе.

У вируса хватило сил еще на один удар.

Как правило, заболевшие гриппом, особенно в западных странах, выздоравливали быстро и без последствий. В конце концов, это был всего лишь грипп.

Но иногда вирус вызывал одно остаточное осложнение, одно стойкое последствие. Вирус гриппа поражал головной мозг и нервную систему. Чрезвычайно высокая лихорадка всегда вызывает бред, но в данном случае это было нечто другое. Один армейский врач из госпиталя Уолтера Рида, исследовавший серьезные расстройства психики и даже психозы, характерные для заболевания гриппом, особо отмечал: «В данном отчете я не рассматриваю случаи бреда, который возникал в разгар болезни и прекращался после снижения температуры» [819] Egbert Fell, «Postinfluenzal Psychoses», JAMA (June 1919), 1658. .

Связь между гриппом и различными психическими расстройствами казалась несомненной. Свидетельства были в основном отрывочными и случайными — то есть самыми неточными и ненадежными, — но они убедили большинство наблюдателей в том, что грипп способен поражать психику. Ниже — ряд примеров.

Из Британии: «…Глубокая умственная заторможенность и выраженная физическая прострация. Часто встречается делирий… Тяжесть колебалась от простой спутанности сознания до маниакального возбуждения разной степени выраженности» [820] Thomson and Thomson, Influenza, v. 10, 772. .

Из Италии: «…Гриппозные психозы острого периода… как правило, проходят в течение двух-трех недель. Психоз, однако, может перейти в состояние психического упадка с заторможенностью, которая может сохраняться долгое время и переходить в истинную деменцию. В других случаях… возникают депрессия и тревожность… что, вероятно, явилось причиной большого числа самоубийств во время пандемии гриппа» [821] G. Draggoti, «Nervous Manifestations of Influenza», Policlinico (Feb. 8, 1919), 161, цит. по: JAMA 72 (April 12, 1919), 1105. .