Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Военное командование пыталось защитить здоровых солдат; койки в казармах были отделены друг от друга тканевыми экранами

Если взять ХХ в., то 1920 г. занимает второе или третье место (данные источников противоречивы) по количеству умерших от гриппа и пневмонии. Грипп продолжал время от времени наносить удары по городам. Так, в начале января 1922 г. директор вашингтонского департамента здравоохранения доктор Пол Тернер, отказываясь признавать возвращение гриппа, тем не менее объявил: «Тяжелая респираторная инфекция, которая в настоящее время распространяется по штату, должна рассматриваться как эпидемия, требующая такого же подхода, как грипп… то есть строгого карантина» [884] Письмо Р. Э. Арне У. Ф. Персонсу, 30 января 1922 г., группа записей 200, Национальный архив США. .

Понадобилось несколько лет, чтобы эпидемия — и в Соединенных Штатах, и во всем мире — угасла. Угасла, но не исчезла. Грипп по-прежнему атаковал, но с меньшей вирулентностью — отчасти потому, что вирус, мутировав, продолжал регрессировать к средней вирулентности, характерной для большинства вирусов гриппа, а отчасти потому, что иммунитет населения и сам приспособился к вирусам. Однако вирус оставил тяжелое наследие.

Еще до окончания эпидемии руководитель нью-йоркского городского департамента здравоохранения Ройял Коупленд подсчитал, что в результате нашествия испанки в городе остались сиротами около 21 тысячи детей [885] Телеграмма Associated Press , опубликованная в The Arizona Republican , Nov. 9, 1918. . Количество детей, потерявших одного родителя, оставалось неизвестным. Одна сотрудница Красного Креста говорила, что в Берлине, крошечном городке в штате Нью-Гэмпшир, 24 ребенка остались полными сиротами, не считая «16 детей, оставшихся без матерей, причем на одной только улице» [886] Письмо Элис Латтералл Марджори Перри, Oct. 17, 1918, группа записей 200, Национальный архив США. . В округе Винтон (Огайо) с населением 13 тысяч человек вирус сделал сиротами 100 детей [887] «Report of Lake Division», Aug. 12, 1919, группа записей 200, Национальный архив США. . В Манерсвилле, шахтерском городке в Пенсильвании, где проживало 6 тысяч человек, в результате эпидемии стали сиротами 200 детей [888] JAMA 71, no. 18 (Nov. 2, 1918), 1500. .

В марте 1919 г. руководство Красного Креста рекомендовало региональным руководителям оказывать везде, где это возможно, экстренную помощь, потому что «эпидемия гриппа не только стала причиной смерти 600 тысяч человек, но и подорвала жизненные силы общества, оставив тяжкий след… в виде нервных срывов и других последствий, которые ныне угрожают тысячам людей. После эпидемии осталось множество вдов и сирот, а также пожилых людей, которые не выживут без посторонней помощи. Последствия эпидемии повергли многие семьи в нищету и горе. Это бедствие распространилось широко, во все уголки Соединенных Штатов и во все классы и слои общества» [889] Письмо руководства АКА главам отделений, 1 марта 1919 г., группа записей 200, Национальный архив США. .

Спустя месяцы после выздоровления от гриппа поэт Роберт Фрост грустно иронизировал: «Что это за кости трутся друг о друга с таким противным звуком в истощенном теле? Не знаю, найду ли я теперь силы написать хотя бы одну строчку» [890] Цит. по: Pettit, A Cruel Wind , 173. .

Руководитель департамента здравоохранения Цинциннати доктор Уильям Питерс заметил на встрече Американской ассоциации здравоохранения почти через год после эпидемии, что «фразы вроде „Я неважно себя чувствую“, „Вся моя бодрость куда-то улетучилась“, „После гриппа я никак не приду в себя“ стали общим местом». Когда эпидемия закончилась, учреждения здравоохранения Цинциннати обследовали 7058 человек, перенесших грипп, и обнаружили, что 5264 из них нуждаются в медицинской помощи. У 643 были проблемы с сердцем, а в начале 1919 г. внезапно умерли многие выдающиеся граждане города, перенесшие грипп. Это, конечно, нельзя назвать научной работой, но Питерс на основании этих данных все же считал, что лишь немногим счастливчикам удалось избежать долговременных осложнений.

Это было повсеместное явление. В последующие несколько лет по большей части западных стран распространилась эпидемия болезни, известной под названием «летаргический энцефалит». Несмотря на то, что в этом случае патоген так и не был выделен и идентифицирован, а само заболевание совершенно исчезло — строго говоря, даже нет неопровержимых данных, что «летаргический энцефалит» как болезнь (в научном смысле слова) вообще существовал, — врачи того времени искренне в него верили и почти единодушно считали его следствием гриппа.

Были и другие последствия, которые невозможно оценить количественно. Родители, мужья и жены кипели бессильным гневом. Военный министр Ньютон Бейкер — которого, кстати, критиковали за пацифизм, когда Вильсон назначил его на этот пост, — принял близко к сердцу обвинения в том, что политика министерства обороны по большому счету просто убивала молодых людей. В ряде случаев войска из Кэмп-Дивенс переводили в те лагеря, где командиры в связи с эпидемией были резко против перевода. Протесты оказались тщетными, солдаты все равно прибывали — а следом за ним приходил и вирус. Отец юноши, умершего в одном из таких лагере, писал Бейкеру: «По моему мнению, ответственность за это несут руководители военного министерства». Бейкер ответил письмом на семи страницах — от руки, убористым почерком. Это письмо отражало муки совести.

Мир все еще был болен, глубоко болен. Сама по себе война… Вдобавок к войне — бессмысленные смерти на родине… Предательство Вильсоном идеалов в Версале, предательство, разъедающее душу… Полный провал науки — величайшего достижения человечества! — перед лицом болезни…

В январе 1923 г. Джон Дьюи писал в The New Republic : «Едва ли когда-нибудь люди настолько же ясно, как в наши дни, понимали, что такое болезнь… Интерес к лечению и спасению есть свидетельство того, как болен мир» [891] John Dewey, New Republic (Jan. 1923), quoted in Dewey, Characters and Events: Popular Essays in Social and Political Philosophy, v. 2 (1929), 760–61. . Он говорил о понимании, выходившем за рамки физического недуга, но физический недуг был частью общего. Под «больным миром» он имел в виду мир, о котором Скотт Фицджеральд сказал: «Все боги — мертвы, все войны — проиграны, все надежды на человечность — обмануты» [892] Фицджеральд С. Ф. По эту сторону рая / Пер. М. Лорие. — СПб.: Азбука, 2011. {23} 23 Пер. М. Лорие. .

Эта болезнь сохранилась в памяти лучше, чем в литературе. Люди, которые встретились с испанкой взрослыми, уже давно умерли. Память жила лишь в тех, кто слышал от матери, как она осталась без своего отца, а от дяди — как он остался сиротой. Память передавалась вместе с воспоминаниями тети: «Это был единственный раз, когда я видела отца плачущим». Но память умирает вместе с людьми.