Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Они признавали свои неудачи. Они теряли иллюзии. Они встречали первое десятилетие XX в., уверенные в том, что наука восторжествует, несмотря на отсутствие громких побед. Теперь же Виктор Воган просил одного коллегу: «Если я еще раз скажу, что наука вот-вот победит болезни, остановите меня». Он как-то заметил, с полнейшим пренебрежением резюмируя собственные неудачи: «Врачи знают о гриппе не больше, чем флорентийские врачи XIV в. знали о „черной смерти“» [907] Цит. по: Michael Levin, «An Historical Account of the Influence», Maryland State Medical Journal (May 1978), 61. .

Но они не оставляли стараний, не опускали руки. И научное братство начало охоту. Она продлилась дольше, чем рассчитывали ученые.

Прежде лаборатории работали в отрыве друг от друга, и ученые практически не общались между собой. Теперь стало ясно, что необходимо встретиться, обменяться идеями, обсудить полученные, но еще не опубликованные результаты: то, что одному казалось несущественным, другие могли счесть крайне важным. Надо было собрать воедино отдельные элементы мозаики, чтобы обеспечить прогресс в борьбе с заразой. Надо было просеять шелуху неудач, чтобы найти ключи к успеху.

30 октября 1918 г., когда эпидемия на Восточном побережье пошла на убыль и стала управляемой, Германн Биггс собрал ведущих ученых и организовал комиссию по изучению гриппа. Биггсу было чем похвастаться: он сумел сделать нью-йоркский городской департамент здравоохранения лучшим в мире (правда, потом он ушел с должности, поскольку был сыт по горло политикой Таммани-холла, и занял пост министра здравоохранения штата). В комиссию он включил Коула, Парка, Льюиса, Розенау, эпидемиологов и патологоанатомов. Уэлч, который в то время долечивался от гриппа в Атлантик-Сити, был еще слишком слаб, чтобы участвовать в работе комиссии. Открывая первое заседание комиссии, Биггс заявил: «До сих пор мы не сталкивались с такой серьезной проблемой, перед которой были бы настолько же беспомощными» [908] Стенограмма заседания комиссии по изучению гриппа, 30 октября 1918 г., личный фонд Уинслоу. . Строго говоря, он сказал то же самое, что и Воган.

Но Биггса, в отличие от Вогана, собственная беспомощность злила, и он объявил неудачи ученых следствием «серьезных упущений как в организации и работе органов здравоохранения, так и в медицинской науке, — упущений, из-за которых мы оказались в нынешнем положении». Вся страна несколько месяцев просто смотрела, как на нее надвигается эпидемия. При этом ни ученые, ни медицинские чиновники не сделали ничего, чтобы к ней подготовиться. «Мы были обязаны добыть всю доступную научную информацию — и о готовых исследованиях, и об исследованиях, которые завершатся только через полгода, — еще до того, как зараза до нас доползет».

Биггс был уверен, что теперь они всерьез займутся этой задачей и смогут ее решить.

Однако все было не так просто. Собственно, все проблемы стали ясны уже на том первом заседании комиссии. Ученые практически ничего не знали о болезни. Они даже не могли прийти к согласию по поводу ее природы. Патологоанатомическая картина сбивала с толку. Симптомы — тоже.

Даже теперь, когда эпидемия была в разгаре, Коул сомневался, действительно ли это грипп: «Каждый, кто видел случаи заболевания в начале эпидемии, был уверен, что мы имеем дело с какой-то новой болезнью… Главная наша трудность — выяснить, что это за грипп и как правильно его диагностировать… Мы стараемся анализировать истории болезни во время эпидемии, и это почти так же трудно, как и ответить на вопрос, что это за грипп, поскольку общая картина чрезвычайно сложна».

Один ученый из медицинской службы военно-морского флота заметил: «В некоторых местах симптомы болезни напоминали симптомы бубонной чумы».

Другой ученый, из Гарварда, отмахнулся от этих наблюдений: «Это все тот же старый грипп, болезнь нисколько не изменила характер».

Но это не так: характер болезни менялся, и менялся постоянно, непрерывно — от легких случаев, когда больные быстро поправлялись, до случаев со странными симптомами, которые никогда прежде не встречались при гриппе. Внезапно у пациентов развивалась жестокая вирусная пневмония, возникало ОРДС — или же к гриппу присоединялась вторичная инфекция. Врачи постоянно сталкивались с этим разнообразием. Льюэллис Баркер, преподаватель Коула в Университете Хопкинса, заметил: «Образцы тканей легких с пневмонией, присланные из разных мест, сильно отличаются друг от друга. Образцы из Кэмп-Дивенс не похожи на образцы из Балтимора, иначе выглядят и образцы из других мест».

Так и не придя к согласию по поводу природы болезни, ученые перешли к обсуждению вероятных патогенов. Здесь им тоже не удалось выработать даже предварительный консенсус. Да, исследователи обнаруживали бациллу Пфайффера, но Коул сообщил, что Эвери из Рокфеллеровского института удалось обнаружить эту палочку у 30 % здоровых людей. Это, однако, ничего не доказывало. Возможно, ее обнаруживают у многих именно теперь, во время эпидемии и вследствие эпидемии, а в обычное время это было бы редкой, необычной находкой. Кроме того, ученые прекрасно знали, что у многих здоровых людей в полости рта обнаруживаются пневмококки, хотя пневмонии у этих людей нет. В легких умерших от гриппа находили также пневмококки, стрептококки, стафилококки и другие патогены. Парк спросил, велика ли вероятность, что болезнь вызывается фильтрующимся вирусом. В то время Розенау как раз проводил эксперименты в поисках ответа на этот вопрос.

Как мало они знали! Чудовищно мало. Они знали наверняка только одно — помогает изоляция. В исправительно-трудовой колонии для девочек-подростков штата Нью-Йорк был введен строжайший карантин — еду, предметы первой необходимости и все, что привозили в колонию, оставляли на пороге. В колонии не было ни одного случая гриппа. Такие же правила были введены в туберкулезной клинике Трюдо на севере штата Нью-Йорк. Там тоже не было ни одного случая. В другой части континента, на военно-морской базе Сан-Франциско, расположенной на острове, ввели строгий карантин. Там тоже никто не заболел. Все это доказывало лишь одно: в возникновении болезни миазмы не играли никакой роли. Впрочем, никто из ученых и не рассматривал эту теорию всерьез.

Однако кое в чем ученые все же пришли к согласию. Они выработали линию исследований, подход к изучению проблемы и определились с тем, что следует сделать. Так что, строго говоря, согласие было достигнуто лишь в одном. Все единодушно признали, как мало известно о болезни.

Было решено действовать в двух направлениях: во-первых, исследовать эпидемиологию болезни, а во-вторых, искать ответ в лабораториях. Первоочередной задачей обоих направлений было рассеять туман — поступали слишком противоречивые данные о заболевании.