Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Возможно, хоть и недоказуемо, что за этими мерами стоял лишь политический расчет: так, в Египте только политически дискриминируемые христиане-копты едят свинину, а забой свиней позволил правительству изобразить, будто оно что-то делает. Возможно, чиновники реагировали эмоционально, а не рационально. Возможно, сыграло свою роль и то, и это. Эмоции — это не отсутствие логики, но эмоции извращают логику.

Впрочем, неважно, делали ли политики в популистских целях что-то в лучшем случае непродуктивное или же их действия были продиктованы некомпетентностью и страха. Важно, что слабое звено любого плана — это человеческий фактор, фактор политического лидерства. Ситуация 2014 г. с лихорадкой Эбола — всего лишь очередное подтверждение этого тезиса.

В 1918 г. случился кошмар, настоящий кошмар. Кошмар был в том, что смерть выбирала свои жертвы случайно. И в том, что самые здоровые и сильные оказались самыми уязвимыми.

Но какой бы ужасной ни была сама болезнь, государственные чиновники и средства массовой информации немало поучаствовали в создании этого кошмара — но не подогревая страх, а, напротив, замалчивая масштабы эпидемии, пытаясь успокоить людей. У пиарщиков в последние десятилетия появилась новая специализация — «коммуникация риска», обмен информацией по рискам. Мне не нравится сам термин. Но самый главный урок, который следует извлечь из пандемии 1918 г., — важность правды. От «коммуникации риска» попахивает манипуляцией — манипуляцией правдой. Но правдой не надо манипулировать. Правду надо говорить.

Ужас рождается в темных закоулках сознания — как неведомый зверь, крадущийся за нами по пятам в джунглях. Боязнь темноты — почти физическое воплощение этого ужаса. Фильмы ужасов играют на нашем страхе перед неведомым, перед неясной угрозой, которую мы не видим и от которой нет спасения. Но как только в кадре появляется само чудовище, страх становится конкретным и ослабевает. Нет, сам страх никуда не уходит. Уходит паника, порожденная неизвестностью. Воображение уступает место наблюдению.

В 1918 г. ложь чиновников и прессы не давала страху стать конкретным. Общество не могло никому и ничему доверять — и ничего не знало. Строго говоря, основа любого общества — это доверие, и когда доверие рухнуло, люди стали отдаляться не только от власть имущих, но и друг от друга. Страх пропитал все общество, страх мешал людям заботиться о родных, не давал волонтерам приносить еду семьям, где все болели и поэтому голодали, страх не позволял дипломированным медсестрам выполнять свой долг. Страх, а не болезнь, угрожал расколоть общество. Виктор Воган — осторожный человек, известный своим взвешенными суждениями, отнюдь не преувеличивал, предупреждая, что «за следующие несколько недель цивилизация может исчезнуть с лица Земли».

Итак, окончательный урок 1918 г., урок простой, но наиболее трудный для усвоения, заключается в том, что облеченные властью люди должны всеми силами подавлять панику, которая может вызвать в обществе страшное отчуждение. Когда каждый сам за себя, общество становится недееспособным. Цивилизация может этого не пережить — ведь само слово «цивилизация» происходит от латинского слова civilis , «гражданский».

Лица, облеченные властью, должны сохранять доверие общества. Чтобы этого добиться, надо ничего не искажать, ничего не приукрашивать и никем не манипулировать. Об этом говорил еще Линкольн.

Лидер должен сделать страх, парализующий общество, конкретным. Только тогда люди смогут преодолеть этот страх.

Изначально эта книга задумывалась как простая история самой смертоносной эпидемии в истории человечества, рассказанная так, как ее видели ученые, сражавшиеся с ней, и политические лидеры, пытавшиеся ей противостоять. Я думал, что уложусь в два с половиной года, от силы в три.

План провалился. Я писал эту книгу семь лет. Она эволюционировала (и, надеюсь, выросла) в нечто совсем другое.

Работа над книгой заняла так много времени отчасти потому, что было невозможно писать об ученых, не разобравшись предварительно, что представляла собой американская медицина того времени: ведь ученые, о которых рассказывается в книге, занимались не только лабораторными исследованиями. Они изменили саму суть медицины в Соединенных Штатах.

Поиск полезных материалов об эпидемии оказался на удивление трудным. Рассказов о том, как умирали люди, хватало, но мне были интересны те, кто пытался хоть как-то повлиять на происходящее. Однако им было не до записей о текущих событиях из-за сильнейшей занятости.

В течение этих семи лет мне помогали многие. Одни делились со мной результатами своих исследований или найденными материалами, другие помогали понять, что такое вирус гриппа и болезнь, которую он вызывает, а третьи давали мне советы по поводу рукописи. Никто из этих людей, естественно, не несет ответственности за возможные ошибки, будь то фактические или логические, если читатель вдруг обнаружит их в тексте. (Хотя, возможно, было бы забавно хотя бы раз прочитать раздел благодарностей, в котором автор обвиняет других в собственных ошибках!)

Мои друзья из Национального института рака Стивен Розенберг и Николас Рестифо помогли мне разобраться, что такое научный подход к проблеме, а также прочли часть рукописи и дали несколько советов. То же самое сделал Питер Палезе из медицинского центра Маунт-Синай в Нью-Йорке, один из ведущих специалистов по гриппу, не пожалевший для меня своего времени и знаний. Роберт Уэбстер из медицинского центра Сент-Джуд (специалист мирового уровня по гриппу, как и Палезе) высказал и одобрительные, и критические замечания. Рональд Френч проверил верность описаний клинического течения заболеваний. Винсент Морелли представил меня Уоррену Саммерсу: он и его коллеги из пульмонологического отделения Научного центра здоровья при Университете штата Луизиана в Новом Орлеане помогли мне разобраться, что происходит в легких при гриппе. Уоррен, удивительно внимательный человек, всегда был готов прийти на помощь. Про изменения в легких мне рассказывал также Митчелл Фридман из Тулейнской медицинской школы.

Джеффри Таубенбергер из Института патологии вооруженных сил познакомил меня со своими новейшими находками. Джон Юделл из Национальных институтов здоровья многое рассказал мне о вирусе. Роберт Мартенсен из Тулейнского университета поделился массой интересных сведений из истории медицины. Также я благодарю Алана Краута из Американского университета (Вашингтон) за чтение части рукописи и полезнейшие комментарии.

Особую благодарность я хочу выразить Джону Маклахлану из Центра биоэкологических исследований Тулейнского университета и Университета Ксавье, одному из тех людей, благодаря которым эта книга вообще появилась на свет. Уильям Штейнман, руководитель Центра клинической эффективности и жизнеобеспечения Тулейнского медицинского центра, принимал меня в своем кабинете и щедро делился знаниями о болезнях; я благодарю его за дружеское отношение.