Анастасия Паламарчук - Британский мир в Средние века

Успех династии Тюдоров во многом был обусловлен последовательной и эффективной политикой в отношении со знатью, прежде всего знатью титулованной. Особенно показательными в этом отношении следует считать правления первого и последнего представителя династий – Генриха VII и Елизавету; очевидный авторитаризм Генриха VIII также не оказался разрушительным для общединастической тенденции к примирению как внутри самой знати, так и в ее отношениях с короной. При анализе разворачивавшихся при Тюдорах и Стюартах процессов плодотворным представляется использование введенных С. Е. Федоровым терминов «династическая знать» и «додинастическая знать». Соотношение династической и додинастической знати (тех, кто уже обладал титулами в момент восшествия на престол новой династии, и тех, кто получил титулы или был аноблирован после ее воцарения) демонстрирует, в какой мере обновился состав элит после завершения Войны роз. Долгое время было принято считать, что в конце XV в. в результате усобиц титулованная знать понесла существенные потери, и многие титулы оказались выморочными. Однако К. Б. МакФарлейн убедительно показал, что в период Войны роз потери среди титулованной знати носили преимущественно не насильственный, а естественный характер (прекращение мужских линий), а от военных столкновений в гораздо большей мере пострадала знать нетитулованная (рыцари, сквайры и джентльмены). Также считалось, что уже Генрих VII опирался в основном на креатуры династии, создавая, таким образом, социальную опору для последующего правления. Однако последние исследования, в частности, проведенные В. А. Стасевичем, показали, что при Генрихе VII сохраняется баланс между додинастической и династической знатью (в количественном отношении, а также в распределении должностей), а при Генрихе VIII креатуры династии в среде пэрства практически доминируют.

Важный сюжет, долгое время дискутировавшийся в западной, а также в отечественной историографии связан с так называемым «возвышением джентри». Сам термин «джентри», в большей степени использовавшийся в историографии, чем в текстах современников, обозначает совокупность представителей нетитулованной знати (рыцари, сквайры, джентльмены). Еще историки – марксисты (Тоуни, Штокмар и др.) предполагали, что после окончания усобиц XV столетия, сокративших численность знати, ее состав пополнялся за счет аноблирования ранее не знатных семейств, преимущественно выходцев из городской и купеческой среды. Считалось, что формирующееся «новое дворянство» выступало носителем прагматических «новых ценностей» и постепенно отказывалось от аристократического стиля жизни в пользу успешной торговли или предпринимательства, становясь, таким образом, предшественником буржуазии. Долгое время считалось, что именно «новое дворянство», олицетворением которого считался, например, Томас Кромвель, стало основной опорой тюдоровских преобразований в сфере государственного управления. Современная историография отказывается от концепции «нового дворянства» в силу ряда важных обстоятельств. Групповые и социопрофессиональные идентичности тюдоровского и раннестюартовского общества оставались исключительно стабильными; переход из одной социальной группы в другую (например, из купечества в нетитулованную знать) не представлялся желаемой целью. Придворные и административные должности продолжали замещаться представителями знати, а определяющими ценностями элиты остаются близость к монарху, его расположение и проистекающие из этого обстоятельства титулы, привилегии, должности и материальные блага.

При Генрихе VIII в Англии появляется королевский двор как структура, генетически связанная с королевским хаузхолдом (домохозяйством), но функционально отличная от него. Королевский двор в монархии Тюдоров и Стюартов играл исключительно важную роль, исполняя несколько функций. Двор становился ключевым местом диалога монархии и знати. Двор служил пространством репрезентации монарха и пропаганды династии (стоит вспомнить, например, созданные при Генрихе VIII династические портреты, демонстрировавшиеся в королевских резиденциях). Двор становился также пространством контроля над элитами и местом распределения привилегий, благ и патроната. В период классического средневековья, в частности, еще при Плантагенетах и первых Ланкастерах знатные династии были ориентированы на построение клиентел и утверждение влияния в тех регионах, зачастую удаленных от Лондона, где располагались их родовые земли; личный контакт с правящим монархом мог быть весьма эпизодическим, а удаленность от центра означала высокую степень независимости. В определенном смысле Война роз изменила ситуацию, поскольку именно в королевском окружении формировались соперничавшие группировки и определялись их лидеры. При Тюдорах и Стюартах центром концентрации и распределения власти становится двор; демонстрация монарху личной верности, участие в церемониях, а также исполнение обязанностей теми, кто становился носителями придворных должностей требовали от представителей знати постоянного личного присутствия. Одновременно двор становился и местом формирования фракций (термин «фракция» для современников обладал исключительно негативными коннотациями), стремившихся донести до монарха собственные интересы и обеспечить продвижение собственных креатур.

Закономерным образом институт двора определил складывание особой формы элитарной культуры, бытовавшей при дворе; причастность придворному этосу (соответствующие манеры, внешний вид, речь, умение музицировать, общая образованность) становится необходимой для знатной особы. При этом тюдоровский двор в большой мере сохраняет приверженность позднесредневековой рыцарской культуре, а точнее, имитирует ее: Генрих VIII устраивает турниры и сам охотно в них участвует; самым знаменитым действом подобного роад стал многодневный турнир на Поле золотой парчи в 1520 г., проводившийся по случаю мирных переговоров Генриха VIII и короля Франции Франциска I. Развитие двора привело к строительству целого ряда королевских резиденций, располагавшихся как в столице, так и в ее ближайших окрестностях (Гемптон – корт, Сент – Джеймский дворец, Уайтхолл, Ричмондский дворец и др.) Елизаветинский двор, с одной стороны продолжал развивать тенденции, определенные при Генрихе VIII; с другой стороны, он имел ярко выраженную гендерную специфику (монарх – женщина, притом незамужняя). Елизавета охотно использовала античные образы (Астрея, Диана, Глориана и т. д.) для репрезентации тех или иных аспектов своей личности и правления. Для Елизаветы сохраняли актуальность королевские выезды из столицы в провинцию: таким образом монарх не только демонстрировал себя общине королевства и вершил суд, но и поддерживал узы лояльности с теми знатными подданными, резиденции которых посещал. В королевских выездах монарха сопровождал его двор и носители высших государственных должностей.