Кейн Айлин - Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку [litres]

В документе 1896 года впервые была нанесена на карту география хаджа из России. Были обозначены три главных маршрута, по которым ездили из России в Аравию, по оценкам, 18–25 тысяч суннитов и шиитов. Первый маршрут шел по суше с Кавказа, через Северную Персию и Месопотамию и затем через пустыню в Аравию. Его предпочитали шииты с Южного Кавказа, поскольку могли по дороге в Мекку посетить шиитские святые места в Кербеле и Неджефе. Второй из главных маршрутов шел по суше из Туркестана, через Афганистан и Индию в Бомбей, где паломники пересаживались на корабли и пересекали Индийский океан. По этому маршруту совершали «тайный» хадж, поскольку он проходил через страны, где Россия не имела консульских форпостов, так что паломники оставались незамеченными. В документе рассказывалось, каким образом преступные организации, работавшие в портах Черного моря, способствовали этому «тайному паломничеству». Третий и самый современный маршрут проходил по железной дороге через Россию к Черному морю, а затем на пароходах через Константинополь и Суэцкий канал в Джидду 235 235 Там же. Л. 129 об. – 130. .

Паломники не только пользовались тайными путями через Афганистан и Индию, но и отъезжали обычно без паспортов. Это создавало риск эпидемий в империи. В эпоху глобальных эпидемий холеры, в основном связанных с паломничеством в Мекку, нерегулируемый хадж, проходивший, как правило, без надзора и контроля со стороны русских властей, представлял опасность 236 236 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1174. Л. 129 об. .

Следуя идее посла Нелидова, высказанной десятилетием раньше, автор отчета предлагал подойти к хаджу прагматически, но в то же время обнаруживал отрицательное отношение к нему. Он завершал:

Необходимо прийти к заключению, что хадж… безусловно должен быть признан… явлением вредным и нежелательным, но так как по природе своей он не поддается уничтожению, то, допускаемый лишь в виде неизбежного и только терпимого зла, он должен подлежать разумным ограничениям и быть обставлен такими условиями, применение которых могло бы ослабить темные стороны его совершения и в то же время благотворно отозваться на бедственном положении наших паломников 237 237 Там же. Л. 135 об. – 136. .

Россия должна была что-то делать с хаджем. Численность паломников, проходивших через империю, увеличивалась с каждым годом; неуправляемые и неорганизованные толпы вызывали хаос на российских железных дорогах и в черноморских портах. Играли роль также политические интересы и соображения безопасности. Ужасные условия, которые приходилось терпеть мусульманским паломникам, начинали беспокоить правительство и, похоже, ставили под вопрос веротерпимость, провозглашенную в России для ее мусульманского населения.

В стандартных нарративах подчеркивается, что Россия управляла мусульманами посредством насилия, репрессий и ограничений и стремилась изолировать их от зарубежных единоверцев. Но мы видим, что предпринимались усилия достичь той же цели посредством другой, на первый взгляд более позитивной политики – через картографирование схемы мусульманского паломничества в Мекку с целью расширить надзор и регуляторную способность режима в отношении подданных-мусульман (даже находящихся за границей), надежнее вовлечь их в орбиту влияния Российской империи. После провала попыток блокировать хадж Россия попробовала действовать по-новому – поставила целью контролировать и использовать его в качестве механизма интеграции в империю. Эта стратегия развивалась методом проб и ошибок на базе общего восприятия хаджа как части исламского наследия, приобретенного в результате завоевания мусульманских стран, и как структуры, предназначенной для выстраивания новых имперских повесток и путей развития.

Массовые перемещения мусульман из империи за границу и обратно, а также восприятие царскими чиновниками этих перемещений и их потенциального влияния на государственный аппарат и империю имели огромные последствия для России. Хадж как феномен, лежавший на пересечении внешней и внутренней политики России, требовал и был источником новых форм сотрудничества между чиновниками МИДа и МВД в деле оформления контуров политики и имперской повестки.

Массовые миграции трансформировали и расширяли территориальное присутствие России во всем мире, открывая новые арены для российской имперской деятельности и новые пространства, выходившие далеко за пределы формальных границ империи. Они выводили Россию в те части света, где в прошлом она не играла никакой роли. Открывая консульства в помощь паломникам, Россия опиралась на глобальные сети своих мусульманских народов и незаметно расширяла свое влияние и институциональное присутствие в мире. Массовые миграции также реструктурировали российский проект имперского управления, превратив его в трансграничное предприятие, в некоторых случаях требовавшее кооперации и сотрудничества между царскими чиновниками внутри и вне империи.

Далее, при взгляде на хадж видно, как строительство империи в XIX веке выходило за рамки формальных имперских границ России. Миграции в этот период действенно реорганизовали российские государственные структуры, соединили прежде обособленные территории, расширили и укрепили имперские притязания царских чиновников. По миграциям паломников также видно, что при оформлении государственной политики ведущую роль играли локальные и периферийные интересы и что эта политика, как показывает данный пример, не просто спускалась из центра на периферию. Иногда она строилась, исходя из озабоченности по поводу местных традиций или из вопросов, важных для периферийной природной среды, или на основе миграционных схем 238 238 Bassin M . Imperial Visions; Baron N. New Spatial Histories. S. 379–380, 382. .

Историки России по-разному воспринимают то, как государственный аппарат поздней империи управлял исламом, – одни считают, что в основном он пытался «игнорировать» ислам, другие – что фактически институционализировал и поддерживал его. Но в чем ученые согласны, так это в том, что государство опасалось трансграничных связей между российскими мусульманами и их зарубежными единоверцами и пыталось такие связи разорвать. Однако в случае хаджа – а это был главный, с большим отрывом, канал трансимперских мусульманских миграций и коммуникаций – Россия не пыталась полностью блокировать трансграничную мусульманскую мобильность или оборвать связи мусульман с другими странами и народами, хотя первоначально действительно старалась ограничить хадж. На самом деле она пыталась управлять мусульманами посредством этой сети мобильности, используя ее как инструмент внешнего контроля и имперской интеграции. Россия институционализировала хадж и начала его поддерживать, а в ходе этого процесса облегчила перемещение людей и сделала хадж более важной исламской практикой, нежели он был когда-либо для мусульман в этой части света.