Олард Диксон - Мистерии Мухомора

Прекращаю попытки выйти из сна. Иду по улице, весьма похожей на центр Амстердама по архитектуре и общему характеру. Пытаюсь позвать свою сновиденческую помощницу и зову ее по имени. Вероятно, этот город находится где-то очень далеко, и она не слышит меня. Обычные шаманские практики пребывания внутри сна здесь плохо работают или не работают вовсе. По ощущениям я нахожусь в этом пространстве не менее десяти часов. Это очень реальный, но странный мир, как бы место пересечения самых различных культур и цивилизаций, поэтому и напоминает мне Амстердам. Некоторые прохожие выглядят очень необычно, другие вообще похожи на представителей других планет.

Встречаю на улице существо с сигарообразным вытянутым телом, как будто сделанным из серого войлока на очень коротких ножках. Вероятно, это реальный мухомор. Он идет впереди. Догоняю и пытаюсь заговорить, спросить о его имени. Он оборачивается – длинное туловище, видимо, без рук, с заостренной головой – и что-то говорит, но я не понимаю, и он проходит дальше, а я сворачиваю направо в переулок. Захожу в какой-то дом. Там живет семья вполне человекоподобных существ. Они настроены дружелюбно, и хозяин показывает мне свою коллекцию фантиков, предназначенных, как я понял, для обмена. О, это хороший повод для тестирования реальности, чтобы не потерять осознанности – на фантиках есть надписи, которые меняются, если посмотреть на них второй раз. Хоть что-то из практик работает!

– Вы – Милилити? – спрашиваю я у хозяина.

– Нет, мы – Мадава, – отвечает он.

Неожиданно для себя говорю:

– Мне нужна женщина.

Он смотрит на свою дочь, как бы прикидывая, отдавать ее мне или нет.

Тем временем меня настигает мужчина в пиджаке из культуры Милилити. Я вновь пробую проснуться, даже вижу через щелку приоткрытого правого глаза, что происходит наяву, слышу звуки, но ничего не получается. Из сна тестирую свое сердце: еще стучит или остановилось? Вроде бы все в порядке. Смотрю на сновиденческое звездное небо, вытягиваю одну руку вперед и, как ракета, лечу в космос. Поворачиваю голову, чтобы узнать, где находятся Милилити, и вижу справа каменный бордюр у дороги. Понимаю, что на самом деле я никуда не улетел, а очень медленно плетусь все по тому же переулку. Милилити все ближе, вот-вот схватят.

Ясно представляю, что если меня поймают, то я окажусь на операционном столе, но вовсе не для инициации, как было раньше во сне. Думаю, что если уж не могу применить технику открытия внутренних глаз, то подавно не получится отделить себя от переживания опыта. Кричу из сна своей жене – хакасской шаманке Шончалай Ховенмей, пытаюсь пошевелить из сна физическим телом. Ощущаю вибрацию в теле сновидения и понимаю, что это Шончалай трясет меня за плечо.

Открываю глаза. Я в деревянном домике у реки, всё в порядке. Для надежности пересчитываю пальцы на руке в ту и другую сторону – пять и пять. Проснулся, значит. Сажусь на кровати, смотрю по сторонам. Вижу, на полу лежит большая хрустальная люстра. Думаю: "Откуда она здесь, в тайге?" Спрашиваю об этом стоящую рядом Шончалай. Она не успевает ответить из-за шума открываемой двери. Это входит с улицы моя жена Шончалай. Первая исчезает вместе с хрустальной люстрой. Наверно, сейчас проснулся» [222].

Умение контролировать свое состояние и выбирать лучшее является важнейшей задачей как любого шаманского путешествия, так и любого психоделического опыта. В этом шаманская практика, а также буддийские техники работы в ИСС расходятся с сеансами трансперсональной психотерапии, для которой именно переживания опыта со всеми негативными аспектами ставятся в основание дальнейших перспектив освобождения от груза перинатальной и трансперсональной памяти.

Как при употреблении мухомора, так и при некоторых невротических расстройствах нередко наблюдается эффект изменения поля зрения, а в некоторых случаях наступает временная слепота. Эта фаза непосредственно предшествует полному отключению от реального мира. Окружающая обстановка теряет обычные очертания, пульсирует и постоянно изменяется. Весь мир пребывает в движении и ускользает. Экспериментатор успокаивается, лицо его бледнеет, и он погружается в оцепенение [5, c. 227]. Зрение при этом теряет способность бокового восприятия, становясь трубообразным.

Шаманы говорят, что проход, ведущий в Страну мертвых, представляет из себя длинный тоннель с источником света где-то в начале [2, c. 153]. Это универсальное убеждение, надо полагать, имеет непосредственное отношение к реальному изменению поля зрения в ходе проводимого камлания или употребления галлюциногенов. В следующей фазе человек лишается зрения вовсе, что соответствует стадии погружения в шаманский сон. И. Зальцман и другие участники экспедиции на Камчатку в августе 1994 года приводят случай, когда коряк съел сырой мухомор, начал петь, а потом ослеп [74]. Исследователи отмечают, что частичная или полная потеря зрения может наступить и при принятии иных галлюциногенов – мескалина, псилоцибина, ЛСД [147, c. 48].

Потеря зрительной связи с окружающим миром сопровождается исчезновением мышечного чувства, то есть экспериментатор не реагирует на прикосновения и толчки. Наступает глубокий сон, иногда с открытыми глазами. «Насколько сильно наркоман чувствует над собой власть духов, показывает случай, когда одному одурманенному было приказано лежать среди своей собачьей упряжки, – делает выводы В.Г. Богораз. – И несмотря на то, что собаки чуть его не растерзали, его никак нельзя было заставить сойти с места. Так он и оставался там всю ночь» [117, c. 142].

Рис. 9.6а, б. Изображение «плачущего божества» или виденье глазами грибов. Центральная Америка.

Человек в это время на несколько часов погружается в мир экстатических переживаний, во время которых он совершает путешествие на небо или под землю. В теле его ощущается необычайная легкость: «Как будто шагаешь по небу. И бесконечное небо. Все время иду-иду, иду-иду – нет конца» [46, c. 80]. Современный экспериментатор А. Вербников рассказывает, что под действием мухомора он вылетал из тела, видел себя со стороны, падал в утробу своей беременной в то время жены, превращался в будущего ребенка, узнавал его пол и дату рождения и т. д. [25, c. 18].

Согласно чукотским верованиям, шаман, съевший мухомор, встречается с духами, которые ведут его через горные обвалы, глубочайшие пропасти и непроходимые болота в долину предков, находящуюся в стране верхних людей [115, c. 140]. Он проходит различные «круги покойников»: добровольно ушедших из жизни стариков, утопленников, «светящихся» (сгоревших). Всюду его поторапливают, предупреждают, что он может остаться здесь навсегда. Идти мимо мертвецов трудно, особенно между «светящихся». Один чукча по имени Наталько сообщает: «Только когда я нужную песню вспомнил, сумел пройти». Тот же информатор поведал этнологу А. Головневу, что в одном из своих путешествий увидел глазами вапака-мухомора людей, выходящих из яранги, что предвещало их скорую смерть [59] (рис. 9.6 а, б).