Александр Бузгалин - СССР. Незавершенный проект

В качестве альтернативы лучше всего представлены у ван дер Линдена теоретики Тони Клифф (Cliff) и Чарльз Беттлехайм (Bettleheim), которые предприняли попытку сохранить всеобъемлющие марксистские категории капитала и класса и находить эти категории в советской действительности. Так что если мы говорим о советской буржуазии, должно быть показано, что имеет место ее участие в нерегулируемой конкуренции. Где эту конкуренцию можно найти? Если в гонке вооружений (по Клиффу), то это почти слишком надуманно, чтобы заслуживать серьезного рассмотрения. Если в интерпретации советского предприятия как отдельной единицы капитала (по Беттлехайму), то это, как отмечает ван дер Линден, противоречит реальности, так как предприятия в СССР явно были частью иерархического планирования, в котором все важные решения (по ценам, заработной плате, ассортименту продукции) никогда не находились под их, предприятий, индивидуальным контролем. Ван дер Линден делает вывод: «<���…> ни одной теории государственного капитализма, остававшейся ортодоксально марксисткой, не удалось соответствовать имеющимся фактам» [460] van der Linden, 311. .

Позиция «выродившегося рабочего государства» оказывается не лучше. Общество, в котором власть рабочих в каком-то смысле и существует в сфере производства, но в котором паразитирующий бюрократический слой сформировался на уровне распределения, должно быть чрезвычайно временным и непрочным. Все, что необходимо сделать – это прийти к пониманию, что любое рабочее (например, послекапи-талистическое) государство (не говоря уже о государстве, появившемся на свет в условиях технической и социальной отсталости) сталкивается с беспрецедентными внешними агрессиями и ограничениями, и такому государству придется постоянно бороться за усовершенствование демократии и соединение бюрократических и авторитарных тенденций, унаследованных от капитализма (там, где эти тенденции, в конце концов, являются функциональными, а не дисфункциональными); этот процесс также включает в себя борьбу за превращение формальной категоризации труда в реальную (см. взгляды Мохуна). Однако в этом случае Советский Союз надо будет признать социалистическим государством. Но сейчас мы говорим о позициях западного марксистского спектра в тех пределах, которые являются допустимыми для ван дер Линдена. Основная проблема для троцкистской традиции в осмыслении Советского Союза, по мнению ван дер Линдена – это жесткое разделение экономического и политического. Такое разделение, по мнению ван дер Линдена, логически приемлемо, но я не уверен, что это приемлемо в качестве хорошей социальной теории, В частности, оно неудачно в применении к СССР: «<���…> Именно в плановой экономике политическая и экономическая власть не может быть отделена. Тот, кто сформировал план и руководил осуществлением плана, обладал политической властью, а также очевидно, что он управлял экономикой» [461] van der Linden, 315. .

Это приводит к новому, до сих пор нигде не встречавшемуся, «бюрократическому» способу общественного производства. Здесь решение ван дер Линдена категорично: «<���…> теория в целом не вписывается в рамки марксистской» [462] van der Linden, 316. . Попытки обеспечить новый бюрократический (не капиталистический) правящий класс экономической основой сталкиваются с фактами отсутствия заметного экономического базиса (например, на предприятии) для политической власти управленческого слоя в Советском Союзе, который пришел к власти четко политическим способом. Но если просто утверждать, что здесь мы имеем какой-то новый правящий класс, который сложился после приобретения политической власти, произвол такого рода рационализации постфактум и его отход от всех основ марксистской теории становится очевидным. Постулат о «Новом классе» в значительной мере мистифицировал любую попытку объяснения классовых формаций, что положило конец марксистскому проекту в целом, и некоторые теоретики в этой сфере (например, Бернэм, Джилас) либо отказались от марксизма как объясняющей теории, либо же и изначально никогда полностью не следовали этой теории.

Так что же остается? Вот что пишет ван дер Линден: «В свете этого становится совершенно ясно, что советское общество вряд ли может быть объяснено с позиции ортодоксально-марксистских терминов. Если принимается, что СССР не был коммунистическим в марксистском смысле, анализ становится почти невозможным: какие же категории должны быть использованы для анализа общества, в котором угнетение и эксплуатация существуют, но в котором нет правящего класса в строгом смысле слова (будь то рабочий класс, буржуазия, или коллективная бюрократия) и в котором, вследствие этого, не может быть выявлено никакой логической, социальной, а равно экономической динамики?» [463] van der Linden, 317.

Казалось бы, «на этом рукопись обрывается». Но, на самом деле, это не совсем так. Ван дер Линден далее, в заключительной мета-теоретической части своей работы, перечислил одиннадцать «суб-теоретических тем и топосов» с целью выявить некоторые типичные цепи рассуждений, связи, принципы, наблюдения, а также основные политические обязательства, что способствует серьезному анализу советского опыта. Мы не будем заниматься этим подробнее здесь; единственное, что необходимо отметить, это то, что эти «суб-теоретические темы и топосы» не изменяют общего заключения ван дер Линдена, приведенного выше, и не противоречат ему.

Примечательным, однако, является то, что ван дер Линден никогда не выходит за пределы основных ограничений своего предмета, воплощенных в словах: «если принимать, что СССР не был коммунистическим в марксистском смысле». Мы можем предположить, что слово «коммунистический» здесь используется в первоначальном значении, которое подразумевал Маркс, то есть как название способа производства, который сменяет капитализм, и что СССР, по ван дер Линдену, если и мог бы быть коммунистическим, то только в смысле низшей фазы марксистского коммунизма – длительного периода эволюционного перехода, основанного на успешной пролетарской революции и установлении власти трудящихся, но в котором ключевые элементы производственных сил и отношений, унаследованных от капитализма, остаются. К ним относятся: формы наемного труда, деньги и цены; стратификация рабочей силы и дифференциация доходов в соответствии с количеством и качеством труда, до сих пор остающиеся различия между умственным и физическим трудом, между городом и сельской местностью; формы и уровни сознания, отражающие всю историю капиталистической гегемонии, и, наконец, производительные силы с «встроенным авторитарным характером» (см., опять же, Мохуна), который должен быть преодолен, как только реальная социалистическая категоризация средств производства будет достигнута.