Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

3. Тунис. Восстановление прав итальянцев в Тунисе. Бодуэн не изложил точно точку зрения французов, однако Чиано заявил, что итальянцам должны быть предоставлены абсолютно полные права.

Чиано согласился с тем, что переговоры будут официальные, но совершенно секретные. Бодуэн сказал, что в случае появления каких-либо слухов о переговорах они будут опровергаться...»

Министр иностранных дел рейха понимал, что официальные переговоры вполне могут привести к восстановлению дружественных франко-итальянских отношений, чего в настоящий момент Германия меньше всего хотела. Как раз в это время Гитлер и Риббентроп усиленно стремились втянуть Италию раз и навсегда в свой лагерь, убеждая Муссолини подписать военный пакт о взаимопомощи. Соглашение с Францией сорвало бы эти планы немцев. Поэтому Риббентроп немедленно приказал предать гласности информацию о предложениях Бодуэна, планах Даладье и Боштэ и, потирая руки, с удовольствием наблюдал, как два французских политика гневно отрицали все перед лицом возмущенной французской и английской общественности.

Гитлер никогда нисколько не сомневался, что Чехословакия в конечном счете окажется полностью под контролем рейха; вопрос просто заключался в том, как и когда это произойдет.

Фюрер был достаточно хитер и проницателен, чтобы видеть, что при известном терпении он получит все, чего 160

хочет, и притом без войны. Но так ли размышлял Гитлер? Удовлетворит ли его тот факт, что новая Чехословакия фактически сама попросит его рассматривать ее как послушного сателлита рейха? Что касается чехов, то у Гитлера были определившиеся потребности: потребность видеть себя властелином их судеб, потребность продемонстрировать всему миру, что хотя чехи и провозгласили себя так называемыми демократами и либералами, но будут выполнять его приказания при щелканье хлыста. В отношении к пародам Центральной и Восточной Европы Гитлер оставался австрийцем и столь же надменным расистом, каким был император Австро-Венгрии Франц-Иосиф.

Новое правительство в Праге никогда не скрывало своей готовности считать Чехословакию марионеточным государством, и каждый раз, когда министра иностранных дел этого правительства Хвалковского вызывали в Берлин, он покорно склонял голову и умолял, чтобы его правильно поняли властители великой Германии и оказали содействие. Он нападал на англичан и французов, глумился над Соединенными Штатами, представлял нацистам статистические данные о преследовании евреев и коммунистов в Чехословакии.

И все же каков будет триумф, если остатки Чехословакии рейх просто приберет к рукам! Вот так думал Гитлер.

Еще в ноябре 1938 года немцы и итальянцы проводили конгресс в Вене, чтобы определить восточную границу Чехословакии. В частности, Венгрия добивалась отторжения от Чехословакии территории, которая выходила далеко за пределы тех районов Словакии и Закарпатской Украины, где большинство населения составляли мадьяры. Подстрекаемые итальянцами, с которыми они уже давно имели дружественный пакт, венгерские власти дошли даже до того, что стали угрожать оккупацией города Братиславы, древней столицы Словакии. Цоскольку Братислава находилась па противоположной от Австрии стороне Дуная и очень недалеко от самой Вены, то такие угрозы со стороны Венгрии Гитлеру не нравились. Во всяком случае, он был закоренелым противником венгров и презирал их за трусость во время мюнхенского кризиса. «Почему это они должны прикоснуться к пирогу, который отказывались помочь готовить?» Исходя из этого, он дал указание Риб-

11 Л. Мосли 1

бентропу отклонить требования венгров и поддержать просьбу словацкой делегации сохранить им столицу и территорию, что и было решено, к плохо скрываемому разочарованию венгров и итальянцев.

Принимая такое решение, Гитлер преследовал единственную цель — добиться окончательного распада чехословацкого государства. Риббентроп дал ясно понять словацким руководителям во главе с Йозефом Тисо, что Словакию спасали от венгров только для того, чтобы она стала независимым государством и порвала свои отношения с чехами во главе с президентом Эмилем Гахой в Праге. Однако в последовавшие за Венским конгрессом недели словаки ничем не проявляли своей подготовки разрыва с чехами, а чехи открыто демонстрировали, что словакам не будет позволено отделиться в самостоятельное государство; в Братиславу были введены войска с угрозой применить силу против любой попытки переворота.

Вечером 9 марта 1939 года, когда президент Гаха ужинал вместе со своей дочерью в Градчанах, там неожиданно появился министр иностранных дел, настоятельпо прося принять его по неотложному вопросу. В руках Хвал-ковского трепетал листок бумаги, и он несколько раз запнулся, прежде чем начал говорить. Хвалковский сказал, что получил важное сообщение из Братиславы и есть основания опасаться, что последуют осложнения, если быстро не отреагировать. Сообщение получено из вполне падежного источника — от начальника полиции и руководителя разведки Словакии Клиневского.

Гаха попросил его прочитать документ вслух.

Хвалковский прочитал: «Я обязан доложить, что, по полученной из надежных источников информации, внутри самого кабинета министров Словакии Тисо и Дурчанским (министр связи в словацком федеральном правительстве) готовится заговор. Они уже установили контакт с Зейсс-Инквартом и Бюркелем (Зейсс-Иикварт был нацистским губернатором Австрии, а Бюркель — гаулейтером района у словацкой границы), которые согласились сотрудничать с заговорщиками. Нацисты нелегально перебрасывают в Братиславу оружие, которое будет роздано членам гвардии Глинки (словацкая фашистская группа) и местным пем-цам, возглавляемым Керминским. Они устроят демонстрацию и будут угрожать восстанием, если Тисо не объявит о независимости Словакии от Праги. Тисо уступит тре-боваппю народа и 10 марта порвет всякие отношения с центральным правительством».

Наступило долгое молчание, прерываемое только шелестом бумаги, когда Хвалковский складывал зачитанное донесение. Наконец министр иностранных дел спросил: «Что же предпринять?»

Старик встрепенулся, будто только что очнулся от сна; он был стар, утомлен и напуган.

«Остается только одпо, — ответил он, — чтобы спасти государство от распада: действовать немедленно. Бунт должен быть подавлен. Нужно отдать приказ армии. Тисо и Дурчанского необходимо арестовать, а потом сразу сформировать новое правительство».

Несколько позднее этой же почыо чешские армейские офицеры в Братиславе появились в служебном кабинете Тисо и вежливо сообщили ему, что он арестован.

Тисо, казалось, удивился. «По какой причине?» — спросил оп.