Наталья Пушкарева - Женщины Древней Руси

Дореволюционные исследователи древнерусских миниатюр и фресок обычно проводили прямую аналогию между княжеской одеждой рассматриваемого времени и византийской «модой» X–XI вв. Свободные одежды знатных древнерусских женщин они называли хитонами, подпоясанные платья — далматиками, распашные ризы — мантиями [558] См.: Срезневский И. И. Древние изображения… С. 6–7; Бобринский А . Киевские миниатюры XI в. и портрет князя Ярополка Изяславича в псалтыри Егберта, архиепископа Трирского. СПб., 1902. . Конечно, принятие Русью христианства в православном варианте могло существенно повлиять на расширение культурных контактов Руси и Византии и, следовательно, способствовать перениманию некоторых элементов костюма. Но древнерусский костюм, в том числе и представительниц господствующего класса, не был заимствованием. Фресковая живопись, книжные миниатюры и орнаментация отличались известной канонизацией. Еще Н. П. Кондаков отметил, что изображение одежды матери Ярополка Изяславича в Трирской псалтыри соответствует изображению сановных облачений византийского двора [559] См.: Кондаков Н. П. Указ. соч. С. 30, 38, 107–108. . Археологических же материалов, позволяющих судить не об элементах костюма, а о нем самом в целом, сохранилось крайне мало. Но те, которые дошли до нас, убеждают в том, что в костюме древнерусских женщин в X–XII вв. проявилось не столько сближение Руси с Византией, сколько изменение некоторых традиционных форм, имевшихся у восточных славян в первые века новой эры: накладных одежд (сорочек и т. п.), распашных (халатов, курток и т. п.) и драпирующих (плащей) [560] См.: Маслова Г. С. Народная одежда русских, украинцев и белорусов в XIX — начале XX в. // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956; Седов В. В. Одежда восточных славян IV–IX вв. // Древняя одежда народов Восточной Европы. С. 28–33. . Да и дошедшие до нас образцы вышивок [561] По поверью, «нечистая сила» не могла ни войти, ни выйти через отверстие, защищенное вышивкой. Поэтому в женской одежде придавалось большое значение декорированию края — обшлагов, полочек, подола и, конечно, ворота. , которыми богато украшалась одежда женщин всех слоев древнерусского общества, позволяют обратить внимание на традиционность определенных рисунков. Особые круги («диски») и месяце-образные «лунницы», мотивы «плетенки», сердцевидные фигуры под полуциркульными арками заметно отличаются от обычной византийской орнаментации.

На фресках канонизированная одежда княгинь и княжон имеет только отложные воротники (влияние византийской традиции) [562] См.: Фехнер М. В. Золотное шитье Владимиро-Суздальской Руси. М., 1976. С. 224–225; Сабурова М. А . Указ. соч. С. 227–228. . Похожие на фресковые изображения круглые воротники — «ожерелки» не пришивались, а накладывались на женские платья. Среди материальных останков женских одежд XII в. Нередко находят другой тип древнерусских воротников — стоячие, выполненные на жесткой основе (береста или кожа) и обтянутые шелком или иной тканью с вышивкой цветной или золотой нитью. Низ воротников сохраняет следы прикрепления к одежде (так называемые пристяжные) [563] См.: Левашева В. П . Указ. соч. С. 116–117; Орлов Р. С. Древнерусская вышивка XII в. // Археология. Т. 12. Киев, 1973. С. 41; Новицька М. О . Гаптування в Кiївській Pyci // Там же. Т. 18. Київ, 1965. С. 24; Маслова Г. С. Народная одежда. С. 20. . Вышитые золотом, «саженые жемчугом» воротники сохранялись в костюме знати в течение нескольких столетий. В XIII–XV вв. вышитые воротники были деталью одежды и женщин непривилегированного сословия. Такие вещи с любовью передавались из поколения в поколение. «Ожерелье пристяжное, с передцы низано…» — отметил в числе наследуемых детьми сокровищ верейский и белоозерский князь Михаил Андреевич. Драгоценное, расшитое жемчугом ожерелье (3190 зерен!) оставила своим детям волоцкая княгиня Ульяна [564] ДДГ. № 80. С. 312; № 87. С. 350. .

В холодное зимнее время женщины Древней Руси носили меховую одежду: более состоятельные — из дорогих мехов, менее знатные — из дешевых. Меха («скора») упоминаются в «Повести временных лет». Дорогие меха (горностаи, соболя и пр.) упомянуты в летописи лишь применительно к женской княжеской одежде [565] ПВЛ. Ч. I. С. 18, 20 (под 859 и 883 гг.); ПСРЛ. Т. I. С. 23, 25, 27; Т. II. С. 29, 86. В «Слове о богатом и убогом» (XII в.) о богаче сказано: «…ты ходиши в паволоце и в кунах…» (Известия ОРЯС, Т. X. С. 550). . Известно, что в XIII в. знатные русские женщины охотно украшали горностаевыми шкурками опушку платьев, а наиболее состоятельные делали из них накладки по подолу одежды, доходившие по ширине до колен, что не могло не поражать путешественников-иностранцев. Излюбленными в одежде знатных женщин были и рысьи меха. У Ярославны — героини «Слова о полку Игореве» — шубка была бобровая («…омочу бебрян рукав в Каяле реце…» — причитает она). Женщины среднего достатка носили и беличьи шубы. Например, одна из новгородских берестяных грамот упоминает меха белки и росомахи — их часто получали в виде дани, скупали у соседей, чтобы перепродать в другие страны. Изредка среди археологических находок попадаются части медвежьего или волчьего меха.

Шубы в то время носились женщинами только мехом вовнутрь и первоначально сверху ничем не покрывались (отсюда название — кожух). Но со временем нагольная (не покрытая) меховая одежда стала считаться грубой, шубы стали крыть тканью, и чехол делался из самых дорогих и ярких кусков. У княгини XV в. могло быть до десятка шуб, а то и больше: и «багряная», и «червчатая», и «цини» (сизая), и «бело-голубая», и зеленая, как свидетельствует завещание Ульяны Михайловны Холмской. Помимо «кожуха на беличьих чревах» (от чрево — живот) у нее было две шубы собольи, а сизая шубка была пошита из «дикого» (серо-голубого) бархата с «золотным» шитьем и «венедицкой» (венецианской) камки (шелка) [566] См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. IV. С. 73. Примеч. 76; Аристов Н. Указ. соч. С. 147; Библиотека иностранных писателей о России. Т. I. СПб., 1836. С. 111; Слово о полку Игореве. С. 62; НГБ (1952). № 2. С. 22; Левашева В. П. Обработка кожи, меха и других видов животного сырья // Очерки по истории русской деревни Х — ХIII вв. С. 52; ДДГ. № 87. С. 350. . Шубы носились с большой бережностью и передавались от матери к дочери.

Древние фрески говорят о том, что одежда знатных женщин была многоцветной и предполагала яркие сочетания, свежие, сочные тона. В новгородской берестяной грамоте № 262 упоминается «портище зелени», в следующей — «портище голубине» (т. е. зеленая и голубая одежда), в грамоте № 288 — «золотник зеленого шолку». И примеров подобного рода можно найти немало. «Церленый» (червленый), т. е. ало-красный, синий, коричневый, зелено-желтый, зеленый цвета дополнялись в одежде золотым и серебряным шитьем. Шитье металлической нитью отличало костюм не только женщин княжеского рода, но и представительниц зажиточного сельского населения. Домашние мастерицы сплетали, спрядывали тонкую золотую нить с льняной. В XI–XII вв чаще всего шили «в проем» (прокалывали ткань), причем длинные стежки были на лице, а короткие — на изнанке. В XII–XIII вв. золотая нить укладывалась на ткань и прикреплялась шелковой [567] НГБ (1956–1957). С 89–90, 117; см.: Срезневский И. И . Древние изображения… С. 7; Аристов Н. Указ. соч. С. 154–156; Бобринский А . Указ. соч. С. 15; Фехнер М. В . Указ. соч. С. 223–224; Новицька М. О . Указ. соч. С. 36–37. . Рисунок вышивки был разнообразен; чаще всего встречались причудливо изогнутые стебли, стилизованные цветы, круги, геометрические фигуры.