Николай Платошкин - Че Гевара

От Гильермо Гарсиа, одного из лидеров крестьян, поддерживающих «Движение 26 июля», Че и его товарищи узнали, что Фидель жив и с двумя товарищами пробился в горы. Он и направил Гарсиа на разведку, чтобы тот обнаружил оставшихся в живых членов экипажа яхты «Гранма» и привел их в лагерь. Наконец 21 декабря группа Че достигла кофейной плантации, где их ждал Фидель.

К рождеству 1956 года на ферме «Эль Пуриаль» собрались всего 22 человека. С таким маленьким отрядом было бесполезно атаковать батистовские гарнизоны в горах, даже самые незначительные. Но больше всего Фидель был расстроен тем, что его отряд лишился автоматического оружия. Че получил строгий выговор от командира за то, что он и его группа оставили в поселке свои винтовки.

В этих условиях было принято решение забраться в самую непроходимую часть Сьерра-Маэстры, в район высшей точки Кубы пика Туркино (1972 метра). Там точно не было правительственных войск.

Батиста тем временем праздновал в Гаване разгром партизан. 15 декабря он даже заявил, что Фидель Кастро в последний момент струсил и вообще не прибыл на Кубу. Это была его реакция на требования общественности предъявить пленного или мертвого Кастро. Чтобы успокоить умы, Батиста объявил о выводе из Орьенте большей части направленных туда для борьбы против партизан войск.

23 декабря лидеры «Движения 26 июля» на востоке Кубы Франк Паис и Армандо Харт узнали, наконец, что Кастро и часть его отряда уцелели. К 5 января 1957 года обессиленные, но все же закаленные маршем по горной местности партизаны оказались неподалеку от пика Каракас — в центральной, самой высокой части массива Сьерра-Маэстра. К ним присоединились несколько добровольцев.

Фидель принял решение дать первый бой, захватив казарму в местечке, где речка Рио-Плата (Серебряная) впадала в море. Надо было поднять боевой дух бойцов, а главное, доказать Кубе и всему миру, что партизаны не только не разбиты, но и готовы к наступательным боям. В распоряжении отряда было девять винтовок с оптическим прицелом, пять самозарядных винтовок, две автоматические винтовки «томпсон», два автомата и пять устаревших винтовок. Боеприпасов было в обрез. Фидель решил дать себе и Че (как хорошим стрелкам) по 70 патронов, а остальным оставить по 15–30.

Казарму взяли под наблюдение и через одного из местных крестьян выяснили, что в ней дислоцируются 15 солдат. К тому же на пути в казарму находился один из местных майоралес Чико Осорио, особенно жестоко обращавшийся с крестьянами. Через некоторое время в руки партизан действительно попал ехавший на муле и сильно пьяный Осорио. Фидель представился ему полковником сельской гвардии, посланным на поимку «этого проклятого Кастро». Мол, он инспектирует гарнизоны, утратившие бдительность. Осорио был счастлив услужить офицеру и рассказал о системе караулов Ла-Платы. Похвалился он и тем, скольких крестьян убил и жестоко пытал, не подозревая, что тем самым подписал себе смертный приговор. Пьяного майоралес отправили в арьергард с приказом убить, как только начнется нападение на казарму.

Следует отметить, что Фидель стремился отпускать всех пленных, а тем более раненых солдат противника. Щадил он и собственных дезертиров, а также тех бойцов, кто иногда отказывался выполнять приказ. Принципиальный Че поначалу был с этим не согласен, но Фидель все же был прав. Гуманность партизан на фоне начавшихся в Сьерре массовых репрессий со стороны армии и сельской гвардии создавала к повстанцам благосклонное отношение.

Осорио приговорили к казни именно за его зверства, а не потому, что он был враг.

17 января партизаны тремя группами подобрались к казарме на расстояние 40 метров, и в 2.40 ночи Фидель дал сигнал к атаке выстрелом в воздух. После первых залпов солдатам предложили сдаться, но те ответили ураганным огнем. Бой затягивался, и Фидель приказал поджечь стоящий рядом с казармой дом майоралес. С первых двух попыток это сделать не удалось, но затем Че и Креспо все же подожгли примыкавший к казарме склад кокосовых орехов. Это решило исход боя. Солдаты не захотели сгореть заживо и сдались. Умирать за Батисту никто не собирался. Помимо пленных в руки партизан попали восемь винтовок «Спрингфилд», пулемет, тысяча единиц боеприпасов, продукты, каски, ножи и даже ром. Сами партизаны израсходовали при нападении примерно 500 патронов. Были убиты двое солдат правительственной армии, пятеро ранены, у партизан же, как отмечал Че, не осталось ни единой царапины.

Отойдя в горы, партизаны отпустили всех раненых и пленных. Фидель и Рауль предложили солдатам присоединиться к отряду, но те ответили, что верны присяге. Фидель ответил: «Поздравляю вас, вы достойно вели себя и сделали все, что было в ваших силах. Мы не покушаемся на вашу жизнь. Можете быть свободны…» 109

Несмотря на возражения Че, Фидель приказал оставить солдатам медикаменты. Че так вспоминал об этом: «С болью в сердце я, врач, обязанный иметь запас медикаментов для наших войск, отдавал по приказу Фиделя все имевшиеся в нашем распоряжении медикаменты пленным, чтобы они смогли оказать помощь своим товарищам»" 0.

В ответ на этот гуманный акт ВВС Батисты разбомбили всю местность, уничтожив дома окрестных крестьян.

Фидель предположил, что армия пустится за ними в погоню, и решил устроить засаду. Несколько дней партизаны прождали напрасно, но 22 января перед рассветом раздались выстрелы, возвестившие приближение погони. Когда силуэты врагов стали ясно видны на лесной просеке, по ним был открыт огонь. В этом бою Че убил своего первого врага. Он снял с солдата винтовку и пояс с патронташем и осмотрел его: «Пуля попала ему чуть ниже сердца и вышла с правой стороны. Он был мертв» 111.

Первые победы партизан (пусть и небольшие по военным меркам) имели колоссальный отзвук на Кубе. Батиста совершил ошибку, отреагировав на это полицейскими репрессиями не только в Сьерре, но по всей стране. В горах армия сжигала крестьянские дома и расстреливала всех, кто подозревался в симпатиях к партизанам, в городах полиция тайно убивала на улицах реальных и потенциальных оппозиционеров. Рядом с изрешеченными пулями телами обычно находили неразорвавшимися динамитные шашки (которые должны были продемонстрировать, что погибшие были террористами). Эти убийства пытались представить как разборки внутри оппозиции, но такая версия не убедила даже благожелательно настроенного по отношению к Батисте посла США в Гаване Гарднера.

15 февраля 1957 года в депеше в Вашингтон Гарднер предложил прямо указать Батисте, что США не приемлют его версию репрессий 112. Хотя госсекретарь Даллес отказал Гарднеру — мол, такого рода демарш будет воспринят как вмешательство во внутренние дела Кубы, — американцы все же решили постепенно дистанцироваться от Батисты, который излишне компрометировал их своими зверствами.