Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Возникновение большого числа исследований в области теоретической физики не уменьшило значения экспериментальной физики. В 1937 году в лаборатории появился первый циклотрон. Но очевидно, что с отъездом Капицы экспериментальная физика постепенно уступала место другим направлениям исследования.

В 1937 году после неудачной операции грыжи умирает Резерфорд, человек, которому Кембридж обязан мировой славой. Он похоронен в Вестминстерском аббатстве рядом с могилой Ньютона. После него место директора занимают У. Брегг, а затем Невилл Френсис Мотт. Как свидетельствует Капица, вновь посетивший Кембридж в 1966 году, новому начальству не удалось сохранить тот научный потенциал, которым лаборатория обладала в 20-х и 30-х годах. Из нее ушли многие выдающиеся ученые, ученики Резерфорда. Правда, многих из них потребовали военные исследования во время войны. Поэтому такие ученые, как Джеймс Чедвик и Джон Кокрофт, получили высокие административные посты. Чедвик участвовал в испытаниях атомной бомбы в Лос Аламосе, возглавляя британскую делегацию. В 1948 году он вернулся в Кембридж и стал мастером колледжа Гонвилл и Кэйюс. Кокрофт во время войны занимался изобретением микроволнового радара, а с 1946 года возглавлял центр по строительству в Британии атомных электростанций. В 1959 году он тоже возвращается в Кембридж и становится мастером Черчилль-колледжа.

Сегодня лаборатория Кавендиша отличается от той, какой она была в 20–30-х годах, в то время, которое можно было бы назвать «золотым веком физики». Прежде всего, она отличается по своим размерам. В начале 20-х годов в ней насчитывалось не более 25 сотрудников, теперь же их более 170. Она переехала из старых, ставших тесными помещений в новый район на западе Кембриджа, где выстроены новые помещения для экспериментальных исследований. Изменились тематика и направления исследования. Теперь в ее стенах исследуются физика низких температур, физика твердого тела, рентгеновский анализ кристаллов, молекулярная биология, радиоастрономия, геофизика. В своей книге «Лаборатория Кавендиша» Е. Ларсен пытается доказать ошибочность мнения, что время лаборатории прошло, что все лучшее оказалось позади, в прошлом. «Бесполезно рассуждать о возможном будущем лаборатории Кавендиша, так же, как в прошлом было трудно предвидеть, что случится в ее стенах. Но огромное преимущество Кембриджа заключается в том, что много различных дисциплин объединяются вместе» [24] Larsen Е. The Cavendish Laboratory. London, 1962. P. 94. . Чарльз Сноу сказал однажды в середине 60-х годов: «Вполне возможно, что сегодня мы находимся где-то на грани величайшего переворота, именно в том пункте, где соединяются физика, химия и биология. Этот переворот может случиться в лаборатории Кавендиша». В истории мировой науки и в истории Кембриджского университета эта лаборатория вписала славную страницу. И не исключено, что на этой странице еще осталось много места для новых открытий.

Не менее плодотворными оказались и астрономические исследования в Кембридже. Отцом кембриджской астрономии можно считать Исаака Ньютона. В 1682 году, закутавшись в одеяло, великий физик наблюдал в своем саду, близ главного входа в Тринити-колледж, за кометой Галлея, которая в свое время вызвала много шума и страхов. Поговаривали, что комета упадет на землю и тогда наступит конец света. Конец не наступил, но Ньютон высчитал, что, двигаясь по эллипсоидной орбите, комета должна возвратиться через 76 лет, что и на самом деле произошло в 1758 году, подтвердив точность ньютоновской механики.

Для наблюдения за звездами и другими небесными светилами необходимы были телескопы и соответствующее помещение. Обсерватории стали появляться в Кембридже уже с начала XVIII века. В 1703 году священник Томас Плам завещал университету 1900 фунтов для строительства обсерватории. Тринити-колледж воспользовался подарком и построил первую кембриджскую обсерваторию в башне ворот колледжа.

Другая обсерватория была воздвигнута в 1765 году на территории Пембрук-колледжа. Для нее мастер колледжа Роджер Лонг соорудил огромную сферу диаметром в 6 м, которая получила название «Ураниум».

Но чтобы астрономическим наблюдениям не мешали дымы отопительных труб, обсерватория была вынесена на окраину города. В 1823 году на Медингли-роуд была сооружена Университетская обсерватория, которая поместилась в здании с дорическим портиком и двумя телескопами. Здесь стали проводиться систематические наблюдения за звездами, кометами и астероидами.

С Кембриджем связана история открытия планеты Нептун. В 1845 году кембриджский математик Джон Адамс, основываясь на теории Ньютона, предсказал существование новой невидимой до сих пор планеты и вычислил ее положение на орбите. Он не стал обращаться к кембриджским астрономам, решив сообщить о своем открытии в Королевскую обсерваторию в Гринвич, посчитав её более престижным учреждением. Очевидно, это было его ошибкой. Джордж Айри, главный астроном в Гринвиче, не придал большого значения открытию Адамса, поскольку он считал, что задача обсерватории – навигация и вычисление времени. Он стал действовать только тогда, когда французский математик Леверье опубликовал те же предположения относительно планеты, что и Адамс. Айри попросил астронома Джеймса Чаллиса провести визуальные наблюдения, но тот не смог идентифицировать планету, хотя четыре раза видел ее. В это время Леверье обратился в Берлинскую обсерваторию, где 23 сентября 1846 года была обнаружена новая планета, получившая название Нептун. Так Кембридж внес свой вклад в открытие Нептуна, хотя англичане и уступили пальму первенства немцам и французам.

В XX веке астрономические исследования в кембриджской обсерватории возглавил сэр Артур Эддингтон, приятель Альберта Эйнштейна и поклонник его теории относительности. Эйнштейн посещал обсерваторию, о чем свидетельствуют сохранившиеся фотографии. На одной из них Альберт Эйнштейн и Артур Эддингтон сидят на лавочке перед зданием Института астрономии, беседуя, возможно, о теории относительности.

Для Ньютона пространство и время были статичными категориями, в его модели Вселенной они подчинялись гравитации. Для Эйнштейна и Эддингтона картина Вселенной представлялась совершенно иной, время и пространство оказывались динамическими явлениями, они искривлялись в зависимости от массы и энергии, носящейся во Вселенной.

Летом 2002 года, находясь в Кембридже, я решил посетить кембриджскую обсерваторию, благо она находилась по соседству с Черчилль-колледжем, в котором я жил. Мне рекомендовали встретиться с доктором Родериком Уиллстропом, одним из старейших сотрудников Института астрономии. Это оказался человек с огромной шевелюрой седых волос, с седыми бровями и с живыми глазами. На протяжении всей своей жизни Уиллстроп занимался усовершенствованием телескопической оптики. Он показал мне помещение института и все пять телескопов, рассказывая об истории их происхождения и их технических возможностях.