Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В оценках союзников людские потери под Сент-Круа не были столь большими, как это можно заключить, читая рапорты французов [493]. В «Журнале военных движений…» читаем: «…отряд Шайблера атакован у Сент-Круа генералом Мильго с драгунскою дивизией Колларта и опрокинут с уроном; в числе убитых казачий полковник Ельмурсин, в числе раненых сам Шайблер» [494]. В соответствии с рапортом союзников, который был известен и Вейлю, и Шюке, реальные их потери были всего 67 чел.: 19 гусар полка Цеклера, 14 гусар полка герцога Гессен-Гомбургского, 21 баварский шеволежер и 13 казаков (из них 9 офицеров). Плюс по меньшей мере 88 пленных, из которых 46 раненые [495].

Современные историки в оценках потерь более реалистичны, хотя и не единодушны. М. Лежьер (вслед за Вейлем) считает, что союзники потеряли 210 человек, а французы (как и указывал Лебер) только 80 [496]. В. Хейер вслед за Шюке потери союзников считает по их собственным рапортам (67 убитых, 88 пленных), а потери французов — по раппорту Мийо (10 убитых и 63 раненых) [497].

Но эффект от этой первой схватки союзников с французами под Кольмаром у деревни Сент-Круа-ан-Плен определяется не размерами действительных или мнимых потерь сторон. Неудача при Сент- Круа-ан-Плен произвела большое впечатление на Шварценберга, который не ожидал такого сопротивления. Вейль писал об «удивительных последствиях столь незначительного события, как схватка под Сент-Круа». Дело в том, что союзники, несмотря на их многочисленную кавалерию, получали о передвижениях французских войск в Верхнем Рейне только смутные и противоречивые сведения. Все, что они знали на тот момент, так это то, что французы атаковали отряд Шайблера и заняли Сент-Круа-ан-Плен [498]. И Вейль, и Шюке, ссылаясь на свидетельств о К.Ф. Толя, писали, что в штаб-квартире Шварценберга ситуацию видели в трагическом свете [499], полагая, что французы Виктора намерены дебушироваться ниже по течению от Страсбурга и перейти на правый берег Рейна, левый же оставив для Великой армии Наполеона. В штаб-квартире Шварценберга решили, что сам Наполеон прибывает в Страсбург. В таком случае атака на разобщенные вдоль Рейна части союзников могла привести к разгрому правого фланга Главной армии. Осторожный Шварценберг во все концы послал приказы: войска П.Х. Витгенштейна должны были как можно скорее занять позиции между Келем и Оффенбургом, а В. Вюртембергского — у Генгенбаха [500]. Вреде предписано сконцентрировать свои войска между Бельфором и Юненгом. Он не двинул с места дивизии Хардегга и Сплени, которыми командовал И.М.Ф. Фримон: дивизия Хардегга расположилась у Энсисхейма, отправив авангарды к Мейенхейму и Эгюисхейму по дороге на Кольмар. Дивизия Сплени служила поддержкой дивизии Хардегга, занимая Балдерсхейм и Баттенхейм. Справа от австрийцев Фримона на дороге на Неф-Бризах расположился отряд Шайблера. Генерал- майор Антон фон Волкман с тремя батальонами и тремя эскадронами занимал Мюлуз, Керней и Виттелсхейм. Блюхера же в письме от 25 декабря просили активизировать действия против Нанси или Вердена, чтобы отвлечь внимание противника, концентрировавшего силы между Мецем и Страсбургом, либо для того, чтобы деблокировать Юненг, либо чтобы перейти Рейн в Келе [501]. Шюке писал: «Таковы были удивительные последствия боя под Сент-Круа: небольшая кавалерийская схватка посеяла смятение в штаб-квартире Шварценберга, который вообразил, что Наполеон лично прибыл в Страсбург!» [502]

Схватка под Сент-Круа-ан-Плен и вступление казаков в Кольмар были не только одним из первых сражений — прологов «кампании 1814 года», в котором приняли участие казаки, но и для гражданского населения Франции первой встречей с пугающим «Чужим». В повествованиях различных авторов об этих событиях мы обнаруживаем те черты, что будут характерны для описаний вообще всей кампании и участия в ней казаков.

Дошедшие до нас нарративы передают атмосферу напряженного ожидания местным населением Франции появления на пороге их жилищ интервентов — атмосферу, когда от страха «урчало в животе». Дороги, заполненные экипажами с плачущими женщинами и детьми: буржуа, покидающие свои жилища и увозящие самое ценное. «Ступор» в самом городе: закрытые магазины, пустые улицы и разнообразные слухи вплоть до того, что французские офицеры договорились с противником, когда сдадут им Кольмар. И непременный ужас при упоминании казаков… Плохо экипированные национальные гвардейцы, побросавшие оружие при первом же известии о появлении врага вблизи города; поспешное бегство функционеров.

В памяти мемуаристов остались пикантные мизансцены первой встречи мирных горожан с казаками: внутренняя борьба опасливой настороженности и любопытства и победа последнего. И вот уже последовали рукопожатия, «утоления жажды», понюшки табаку — все то, о чем французские историки потом предпочитали не упоминать, а ссылаться на фантазийные рапорты сбежавшего супрефекта о непомерных контрибуциях и угрозах сжечь город, если эти требования не будут удовлетворены.

Следующая сцена — внезапное возвращение французских драгун во главе с известным в округе генералом, спасение уже собранного было и отправленного интервентам провианта и фуража, ликование «освобожденных», которые еще полчаса назад провожали казаков за воротами города: подвыпившие с казаками горожане теперь пили со своими бравыми драгунами. И вот уже первый пленный собирает на городской площади толпу зевак, восточные манеры выдают в нем казака башкирского полка.

Кавалерийская схватка под Сент-Круа-ан-Плен, проходившая с переменным успехом, но закончившаяся отступлением частей союзников. Воодушевленные реляции победителей, в которых цифры поверженных врагов едва не превышали численность их списочного состава. Анекдоты, предания, легенды о бравых драгунах и удачливых крестьянах, сохранившиеся в исторической памяти местных жителей, и мемуарные зарисовки пленных казаков, стойкости которых удивлялись, а самоотверженности умилялись и сочувствовали.

Французские историки, акцентировали замешательство в Главной квартире союзников, вызванное стычкой под Сент-Круа, опасения офицеров штаба, их страх перед Наполеоном. Военные историки увлеченно подсчитывали потери, оценивали итоги, а сохранившиеся в мемуарах сцены взаимной, не взирая на их национальность, поддержки раненых солдат или сцены помощи кольмарцев раненым казакам остались за рамками их описаний. Видимо, не просто увязать пропагандистский стереотип казака полузверя-получеловека, наводящего ужас одним своим именем, и отложившийся в памяти мемуариста образ жителя Кольмара, который зубами вытаскивает застрявший у казака пониже поясницы обломок сабли.