Фил Каррадайс - Залив Свиней. Кубинская катастрофа ЦРУ, апрель 1961

Предупрежденные атакой оставшиеся самолеты FAR были разбросаны по периметру авиабаз, соответствующим образом замаскированные и защищенные. Пилотам было приказано спать под крыльями своих самолетов для немедленного взлета.

Кастро также приказал задерживать и арестовывать любого, кто мог бы поддаться искушению взяться за оружие, чтобы помочь вторгнувшимся войскам. Некоторые источники говорят о не менее полумиллионе человек оказавшихся в заключении, другие приводят цифру в 200000. В любом случае это было огромное число и все слабые надежды на народное восстание в помощь бригаде 2506 исчезли в этот момент.

Самое главное из всего, американская двуличность и злость Эдлая Стивенсона на то, что ему дали заведомо ложную информацию, привели к запрету второго удара в день D-2. Это само по себе не было концом света. Но Кеннеди пошел еще дальше и действуя по совету государственного секретаря Дина Раска также запретил все потенциальные атаки на D-1 и запланированные атаки на кубинские аэродромы в сам день D.

Решение было принято потому что Кеннеди и Раск твердо верили, что вторая и третья атаки поставят США в невыгодную позицию, как агрессора. Только если самолеты могу лететь с Кубы, или как минимум, казались бы летящими с Кубы, последующие авиаудары против FAR Кастро могли бы иметь место. Б-26 могут быть использованы в день D, но только для защиты высадки пехоты.

Это было критическое решение означающее, что операция, в конечном счете, обречена на провал. После отмены ударов по аэродромам Кастро, FAR все еще имела воздушные силы, чтобы атаковать и нанести серьезный ущерб высаживающейся бригаде. Самолеты FAL, прилетающие из Happy Valley в Никарагуа — несколько часов полета от Кубы — не имели достаточной емкости топливных баков, чтобы провести больше чем очень короткий период времени над побережьем.

Оставление воздушных сил Кастро более менее не поврежденными означало также, что бригадные самолеты, если они попытаются обеспечить поддержку наземным войскам на берегу, будут доступны вражеским истребителям Т-33 и Sea Fury. Это была буквально проигрышная ситуация, как считали многие, не в последнюю очередь ЦРУ в более позднем отчете: "В самом упрощенном виде антикастровская программа правительства США, кульминацией которой была в заливе Свиней, могла быть успешной, только если бы воздушные операции, разработанные ЦРУ остались нетронутыми".

Рисунок, показывающий ДФК с сигарой, взрывающейся у его лица — подходящая аналогия.

Что еще более важно, отмена отрицательно сказалась на наиболее важной части всего плана вторжения, захвата и использования аэродрома Хирон. Как часто говорил Кеннеди, единственная возможность при которой он мог бы разрешить дальнейшие атаки на FAR Кастро была, если бы бригадные самолеты летали бы с территории Кубы. Первая часть плана была готова, но использование поля просто не произошло. Линч: "Машины, танки, топливозаправщики и вооружение для Б-26 были в готовности на аэродроме. Все было готово для пополнения боеприпасами и заправки самолетов бригады, но с реактивными самолетами Кастро в воздухе, ни один наш самолет не осмелился приземлиться".

Аэродром Хирон оставался неиспользованным, кроме одной быстрой доставки снабжения под прикрытием темноты. И даже тогда пилот был непреклонен в том, что он должен улететь до восхода солнца. Это был еще один гвоздь в гроб бригады, еще один шанс был упущен.

Вина за то, что виделось как драматическая ошибка, должна оставаться на Кеннеди. Этого никто из военных не ожидал. Генерал Кертис Лемей, замещал начальника штаба воздушных сил генерала Томаса Уайта на встрече 16 апреля. Когда было объявлено решение, Лемей, никогда не отличавший сдержанностью, пришел в ужас: "Вы только что перерезали им всем глотки", — сказал Лемей заместителю министра обороны Розвелу Гилпатрику.

"Что вы имеете в виду?" — спросил Гилпатрик. Лемей объяснил, что без воздушной поддержки сухопутные войска обречены. Гилпатрик просто пожал плечами.

Пожатие плечами могло быть или не быть значительным. В любом случае отмена воздушных ударов была явным признаком политика, одержимого идеей правдоподобного отрицания, превосходящее мнение военных. Рука Америки не должна быть видна ни в одном грязном деле типа залива Свиней. И, конечно, это привело к плохим решениям. Военные были расстроены и даже некоторые политики в Вашингтоне ставили под сомнение решение Кеннеди, как позднее сообщало ЦРУ: "Отмена в последнюю минуту ударов в день D, было очевидно случаем, когда профессиональное военное решение было отвергнуто политической целесообразностью".

Для пилотов FAL Happy Valley внезапно оказалась далекой от действий. Запрет второго рейда в день D-2 пришел первым. Пилоты приняли это как рутинное обстоятельство войны, веря, что такие люди как полковник Стенли Бирли и Гар Торсруд не позволят их подвести. Они могут подождать до ударов рано утром на следующий день.

Несколько пилотов действительно сидели в своих кабинах, ожидая вылета на рассвете, когда пришел запрещающий приказ. В командой лачуге Гар Торсруд получил и прочел телеграмму от Бирли и не мог поверить своим глазам. Но он был хорошим солдатом и неохотно подчинился. Затем он вышел на улицы утешить своих людей. Это был сокрушительный удар, который подорвал моральный дух пилотов FAL. Они тренировались для этого месяцы и теперь, как они видели, были отстранены по причинам, которые никто не мог понять или оценить.

FAL был оставлен с двенадцатью самолетами после операций 15 апреля. Один их бомбардировщик Б-26 был уничтожен, другие три вышли из строя во Флориде или на Большом Каймане. Но пилоты все еще хотели продолжать — если у них будет шанс.

Генерал Кертис Лемей, откровенный критик решения приостановить бомбардировочные вылеты против аэродромов и самолетов Кастро.

Для ДФК не привлекать к США внимания было всем, и это привело к решениям, которые не должны были быть приняты. Если когда либо существовала катастрофическая концепция, разрушающая жизни и мечты, это было правдоподобное отрицание, идея, которая, как оказалось, непригодна.

Кеннеди позднее сожалел, что отправил своего брата Бобби в министерство юстиции, где он "напрасно потратил время". Он должен был, говорил Кеннеди, играть более активную роль в руководстве правительством, в частности ЦРУ. (В последующие месяцы Роберт Кеннеди стал одним из главных советников ДФК, вне зависимости от его должности генерального прокурора. Это было уже когда события в заливе Свиней закончились и поэтому, конечно, для людей на кубинских пляжах было уже слишком поздно. Влияние Роберта Кеннеди, несомненно хорошее, во время приближающегося кубинского ракетного кризиса было огромным, что заставило историков и общественное мнение задуматься, что было бы, если бы он принял более активное участие в событиях апреля 1961 г.)