Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

Однако усилия правительства в этом направлении имели лишь частичный успех. Если, с одной стороны, наиболее культурные курды и примкнули к правительству, немало осталось среди них тек, кто ревниво оберегал свои прежние права. Этим и не замедлили воспользоваться враги нынешнего правительства. По мнению Мидхада Шюкри, разделяемому, впрочем, и большинством членов Комитета, это враги вроде бывшего полковника Саффет бея, потомков Бедирхана, Симко, опирались на содействие революционных комитетов в Одессе, Батуми, и, пользуясь покровительством русских консульств, сумели возбудить курдов с целью вызвать среди них восстание. В их планы входило овладеть Битлисом и, быть может, Мушем, а затем предъявить свои требования в Константинополе, и совершение нового переворота. Хотя правительству и было своевременно известно об этих планах и оно приняло все меры к предотвращению их, однако ему не удалось положить руку на кого-либо из главных агитаторов. Однако, принимая во внимание общее настроение курдов и и несомненно имеющую возобновиться среди них агитацию, правительство решило воздействовать на самих курдов и постараться привлечь их на свою сторону отчасти путем денежных субсидий, отчасти через посредничество находящихся в Константинополе и имеющих более видные должности их соплеменников» [264].

Мулла Селим находился на территории русского консульства в Битлисе около 5 месяцев. В сентябре в связи с объявлением Россией Германии и ее союзнику — Османской империи войны, турецкие военные ворвались территорию консульства, руководитель восстания был схвачен и повешен.

Таким образом, восстание под предводительством муллы Селима в Битлисе в марте 1914 r. явилось во многом следствием нововведений и тенденций в политике младотурецкого режима, которые выражались, первую очередь, в усилении налогового бремени в курдских регионах, отмечал советский исследователь Дж. Джалиле, требования восстановления норм шариата в Османской империи было лишь внешнего его оболочкой, а истинным содержанием этого не достаточно хорошо организованного вооруженного выступления против турецкой власти был нарождающийся курдский национализм [265].

До начала Первой мировой войны большинство курдских племен были недовольны мобилизационными мероприятиями, которые проводил правящий младотурецкий триумвират. Начало мировой войны отодвинуло на второй план чаяния курдских националистов по поводу создания собственного государства. Ее трагические последствия, которые для империи выразились в окончательной потере большей части территорий, а также в геноциде армянского населения в восточных вилайетах, от которого также пострадали также и ассирийцы, что привело к полной анархии в регионе, а также к дальнейшему усилению междоусобиц на этнической почве и серьезным демографическим изменениям. По оценкам русского военного историка Н.Г. Корсуна, численность армян, проживавших в Турецкой Армении до войны составляла около 1,5 млн. человек [266]. Однако, как уже отмечалось, расселение их было таково, что они ни в одном вилайете не составляли явного большинства. Корсун приводит данные, согласно которым «на территории, примыкавшей к нашим границам, до 1914 года было сосредоточено 2/3 всего армянского населения Азиатской Турции, но и здесь армяне составляли всего до 25 %, а мусульмане превосходили их своей численностью втрое. По данным Корсуна, в результате мировой войны население армян значительно уменьшилось (по некоторым сведениям — на 1 млн. человек, а во многих районах совершенно исчезло вследствие депортаций и истребления [267].

В результате этих событий к концу мировой войны курды составляли уже подавляющее большинство населения тех вилайетов Восточной Анатолии, которые соотносились с Западной (Турецкой) Арменией и Северному и Северо-Западному Курдистану. По советским источникам к середине 20-х годов турки составляли в Битлисе — 12 %, Ване — 20 %, Диярбакыpе — 32 %, Харпуте — 55 %, а в бывших русских владениях Карской области — 27 % всего населения [268]. По компетентному мнению В.П. Никитина, после депортаций армян в этом районе демографический вакуум восполняли курды и турки.

Возникновение доктрины «Большого Курдистана», объединяющего турецкую и персидскую части, относится, скорее всего, к началу XX века и определялось англо-русским соперничеством на Ближнем и Среднем Востоке и борьбой Англии и России за преобладание в Османской империи и выход к Персидскому заливу. Наиболее остро эта борьба развернулась в Персии, открывавшей англичанам возможность проникновения в Закавказье и Центральную Азию, а также выхода к морскому пути в Индию через Персидский залив. Нельзя сбрасывать со счетов стремление англичан установить контроль над мосульской нефтью. Англия усиленно работала над созданием «независимого Курдистана» под своим протекторатом, который мог бы служить барьером для проникновения Российской империи в регионы Персидского залива. Английские эмиссары старались использовать пассионарный потенциал курдов, их свободолюбие и нежелание курдских вождей терпеть политический диктат со стороны Османской и Персидской империй. С этой целью они разъезжали из округа в округ и активно пропагандировали идеи создания независимого Курдистана [269]. Барьером для распространения влияния России им виделся независимый Персидский Курдистан, который естественным образом должен был слиться с Турецким Курдистаном в одно целое под покровитель Англии. Однако в начале XX века Персидский Курдистан не представлял единого целого. Он являлся конгломератом курдских этноареалов, различных по религии, диалектам, жизненному укладу [270]. К тому же дестабилизирующим фактором в курдском регионе оставалась спорность ряда территорий на персидско-турецкой границе, оставшаяся после последней демаркации 1849–1852 гг. и служившей поводом для создания приграничных инцидентов, несмотря на то, что согласно сложившейся у курдов традиции, курдские племена свободно перегоняли скот с мест зимовки, находящиеся на иранской территории, в летние пастбища, расположенные уже в Турции.

В 1917 г. в персидском Ширване началось восстание курдской бедности под руководством пастуха Ходаверды (Ходоу). Восставшие громили помещичьи усадьбы, требовали изгнания англичан и демонстрировали определенные симпатии к Советской России. Агитация восставших велась в среде курдского населения, поэтому его под определенным углом зрения тоже можно рассматривать националистическим. Более того, возможно, впервые в курдской череде восстаний в сопротивлении принимали самое активное участие и курдские женщины [271]. С 1918 г. районы Салмаса и Урмии в Иранском Курдистане были охвачены восстанием под руководством крупного аги Исмаила Симко, имевшего тесные связи с Саидом Таха, который рассматривал возможность создания независимого Курдистана, объединив его турецкую и иранскую части. Однако в этот период здесь имел место острый межконфессиональный конфликт между ополчением Симко и местными ассирийскими несторианами, чьих главу, патриарха Мар Шимуна, предводитель восстания предательски убил выстрелом в спину [272]. Во время Первой мировой войны Симко удалось освободить от турецких и персидских войск значительную часть Иранского Курдистана, где он собирался провозгласить независимое курдское государство, однако при этом активно выступая на стороне демократических энджуменов — политических клубов созданных по всему Ирану еще во времена революции 1907 г. После войны упрочить свои позиции в Курдистане стремилась и Англия, которая через Саида Таха пыталась наладить отношения с Симко.