Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

Более того, ради пресечения политической мобилизации этнических курдов генералитетом также были приняты другие жесткие меры. Многие положения новой конституции легли в основу Закона № 2820 «О политических партиях», который был разработан Консультативным меджлисом и принят Советом национальной безопасности 22 апреля 1983 года в преддверии демократических выборов на многопартийной основе, которые состоялись в ноябре того же года под строгим контролем военных властей. В основные принципы закона были включены положения о необходимости соответствия деятельности партий слову конституции и идеям Ататюрка. При этом националистическая направленность нового закона была очевидна: он фактически ставил вне закона как курдские, так и коммунистические политические организации, повинные, с точки зрения военных, в дестабилизации политического процесса. Подчеркивалась невозможность «установления в партии правления одного лица», а также господства одного социального класса, этнической группы или политического партикуляризма на основе языкового, религиозного и регионального различия: «Политические партии в своих программах, при проведении митингов и съездов не имеют права пользоваться иным языком, кроме турецкого. Партии обязаны пресекать аналогичные случаи в других политических движениях. Программные документы партий могут быть переведены на иностранные языки, которые не запрещены законом». Далее: «При создании политической партии не должны нарушаться фундаментальные принципы территориального и национального единства государства, как это указано в преамбуле конституции, представлять угрозу республиканскому строю, препятствовать отправлению основных прав и свобод граждан, акцентироваться на классовых, религиозных, расовых, конфессиональных или географических различиях, ставить целью установление диктатуры любого типа» (статья 5).

Как следует из вышеизложенного, после переворота не было и речи, чтобы официально создать курдскую политическую партию в Турции. К тому же существующие партии не имели права апеллировать к национальным различиям между турками и курдами, их уставы и программы не могли публиковаться на курдском языке, поскольку это рассматривалось генералитетом, как посягательство на унитарный характер государства. Например, это положение было одной из причин запрета Объединенной коммунистической партии, поскольку в ее уставе упоминалось существование курдского народа в Турции.

В слиянии курдского и левого движения генералитетом виделась одна из реальных угроз целостности страны. В данных условиях были предприняты решительные и жестокие меры, чтобы заставить представителей левого движения уйти с политической арены. Последовавшие жестокие репрессии в отношении инакомыслящих лиц, не согласных с позициями новой власти, стали характерной чертой для Турции после переворота. Были закрыты такие курдские издания и издания левого толка, как «Озгюрлюк Иолу», «Рызгари», «Жина Ну», «Девримджи Демократ Генчлилик» и другие.

В 1980 году на юго-восток страны, в сопредельные с Ираком территории была переброшена вторая сухопутная армия. Власти приступили к созданию так называемой «буферной зоны» на границе с Ираком и Сирией с целью воспрепятствовать проникновению курдских пешмерга (партизан иракского Курдистана) с сопредельных территорий, пресечь контакты турецких курдских организаций с зарубежными движениями [385]. В начале 1984 года на юго-восток вновь была осуществлена переброска еще одной из четырех действующих турецких сухопутных армий. Таким образом, в регионе были рассредоточены две действующие армии.

Параллельно в Турции имели место массовые аресты лиц причастных как к курдским, так и к левым организациям. По подсчетам M.А. Гасратяна, за годы военного режима были арестованы 170 тыс. человек, 700 убиты в результате карательных операций. Если за всю историю Турции по политическим мотивам были казнены 111 человек, то за три года военного правления по законам чрезвычайного положения были казнены 48 человек [386].

Значительная часть курдской интеллигенции и курдских политических активистов покинула Турцию в тот период. Сложная внутриполитическая обстановка, постоянные репрессии, а также экономические причины вынуждали их уезжать в страны Западной Европы — Германию, Швецию, Бельгию, а также на Восток — в Сирию и Ливан. Политическое бесправие и ограничение свобод в Турции вызывала недовольство европейских стран. Не лишним будет отметить, что большой популярностью как среди турецких диссидентов, так и в странах запада пользовался фильм выдающегося турецкого режиссера Йилмаза Гюнея «Дорога», получивший в 1982 году «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах, где в аллегорической манере затрагивались как проблема курдов, так и политическое бесправие в условиях военной диктатуры.

Начало восьмидесятых годов стало этапным периодом в развитии курдского диссидентского движения: в странах Западной Европы начали создаваться курдские общественные организации находящиеся и изгнании. Старый свет стал прибежищем для курдов не только из Турции. После временного поражения в 1975 году курдского демократического движения в Ираке в Европе оказались сотни курдов, бежавших от репрессий баасистов. Созданные курдами организации зачастую носили наднациональный характер, объединяя в основном бывших граждан Ирака и Турции (в начале восьмидесятых часть иранских курдов, лояльных режиму Хомейни, вернулась в свою страну). Это были как профсоюзные объединения, так и общественные движения в защиту гражданских прав, а также политические партии.

В Турции основные курдские организации ясно и недвусмысленно высказали свое отношение к новой власти. В 1980 году Социалистическая партия Турецкого Курдистана опубликовала обращение к народу Курдистана, где новый режим был охарактеризован, как «антинародный режим военной хунты» [387]. С 1982 года ряд курдских организаций приступил к изданию собственных журналов — это ежемесячник «Серхвебун», принадлежащий Курдской рабочей партии и издававшийся в ФРГ, а также журнал «Ри Азади» — политический рупор курдских социалистов.

В период правления военных в Турции в среде курдов еще больше усилилось влияние левых идей. Так на первой конференции Партии народных освободителей Курдистана (НОК) было решена рассматривать эту организацию как «национальное движение, находящееся в процессе становления марксистско-ленинской партии пролетариата Курдистана». При этом подчеркивалось, что именно НОК является единственной полноправной преемницей Демократической партии Курдистана [388].

Очевидно, что репрессии новых властей подталкивали курдов искать новые способы политической мобилизации, привлечения в свои ряды все больше сторонников. Сюда можно отнести и расширение связей курдских партий с левыми, социалистическими, идеологически близкими движениями, которые испытывали те же тяготы чрезвычайного положения.