Никифор Константинопольский - Творения святого отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского

59. Кроме того и наши иереи, являя собою подобие премирных сил и чинов, ибо изображают их во время божественной литургии и прочих божественных песнословий, ими совершаемых, именно поэтому приемлют честь от всех благочестивых и благомыслящих. И в остальном строй и порядки церковные являются подражанием и отображением небесного. И скиния законодателя Моисея со всем, что в ней было, согласно его распоряжению, была воспроизведением и подобием небесных и прочих творений.

60. Равным образом и самые священные книги суть образы речей их составителей. Благодаря им, последние говорят и в свое отсутствие; близость между ними столь велика, что книги прямо носят название составителей. Так святую книгу апостолов мы называем Апостолом; книгу пророков равным образом именуем Пророком, также книги евангелистов. О святых храмах мы говорим не всегда в отношении к кому-либо, а большею частью безотносительно называем их именем того, кому они посвящены, вследствие общения и родства в имени. То же имеет место и с образами земных владык, чтимых подданными так, что и Христос воздал честь изображению Кесаря. И невозможно указать ничего, что относилось бы к другому, как к главному, и что поэтому именно не получало бы чести этого главного, как дающего о нем понятие. Итак, если по указанной причине досточестно это, то почему же христоборцы бесчестят и поносят то, что более всего причастно высшей славы? И Сын прославляется, как образ Отца. И в том и в другом случае дело идет об образах; и значение их одно и то же, хотя по существу они различаются. Чтобы выставить на позор их безумие и бесстыдство, к сказанному прибавим еще следующее. Все мы знаем, что люди непотребные чтили деяния людей непотребных и безбожных и в честь их воздвигали изображения, потому что подражали жизни их, возлюбили дела их и почитали их, как людей близких и сродных себе, вследствие ли незнания лучшего или по влечению к худшему. Но все это, говорят, было языческое и у язычников и достойно их недомыслия и безумия. А я спрашиваю, не следовало ли бы и христианам воздавать всяческое почтение тому, что относится ко Христу, а также чтить и принимать с любовью все, что относится к святым? Ибо как памятники гнусного скверны и нечисты, так и все, что относится к памяти святых, вожделенно и достойно любви.

61. Кто из здравомыслящих может не соглашаться, что если изображения непотребных первообразов непотребны, то в то же время наоборот: изображения святых и священных первообразов святы и священны? Поскольку они образы, значение их одно и то же; хотя со стороны того, что они содержат и представляют, они несравнимы и различны. Ясно в то же время, что отметающие совершенно Христа гнушаются также жизни и добродетелей блаженных отцов, не выносят и не терпят даже напоминания о них. Все хорошее они считают отвратительным, а все скверное желанным, и тяжело им видеть святых на иконах. О, несмыслие и тупость! Все народы подобающе чествуют и уважают то, что приличествует богопочтению, и ненарушимо хранят законы, обычаи и издревле переданные им в жизни наставления. Из всех только христиане неразумно презирают символы и знаки снисшествия Слова, которым мы спасены, хотя они должны бы чтить их больше, чем прочие народы свои символы, потому что мы больше всех других получили знание о полезном, как уверовавшие, что существует Бог и что Он есть причина, все содержащая и охраняющая. Разве это не превосходит всякое безумие и безбожие?

62. Считаю важным, пользуясь случаем, указать, что за люди наши противники, какова их жизнь и нравы, и представить в перечне их мысли и занятия: по их нравам, жизни и поведению объявится и их учение, ибо дерево познается по плодам. Как видим, в большинстве они не причастны никакому знанию и образованию, не умеют назвать и элементов, даже смеются и издеваются над людьми, преданными всему этому, ибо премудрость и наказание нечестивии уничижат (Притч 1, 7), как написано. Будучи невежественными и необразованными, они во всей жизни привыкли к невоздержанию и распущенности. И нет ничего непотребного, что не было бы любезно им: они самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, своевольны, неблагодарны, нечестивы, жестоки, вероломны, клеветники, невоздержаны, грубы, недоброжелательны, опрометчивы, высокомерны, более любострастны, чем боголюбивы. Таково то малое, хотя и весьма предосудительное, что имеется в распоряжении составителя перечня их пороков. Можно прибавить также, что они бранчливы, безжалостны, любят клясться и преступать клятвы, святотатцы, поклонники нарядов, словолюбцы, преданы мирским удовольствиям, одержимы страстями душевными и страстными помыслами, наглы, подвержены сумасшествию, неистовы, безумны, поклоняются плоти во всем и склонны к низкому. Побеждаемые миром и мирским, порабощаемые одним чревом, ревностные ко всему, что касается чрева, как скоты, они живут жизнью неразумных животных. Бесстыдные при встрече, они еще бесстыднее в беседе и обращении; они дерзки на словах, гневливы, любят спорить, рады тяжбам, попирают чужие права: как охотники до состязаний и тяжб, они обходят судилища, они радуются непотребным сочинениям, в которых непотребные сплетают клеветы против ближних; они жнут, где не сеяли, и собирают, где не расточали; отвергают все евангельские заповеди, презирают все канонические и гражданские законоположения, отгоняют и порицают все роды духовной жизни, хулят все церковное учение, порочат апостольские и отеческие писания и наставления, отвергают наши священные книги как нечто весьма вредное, а читающих и пользующихся ими отвращаются, как чудовищ; благочестие и православное учение при всех случаях осмеивают, гнушаются апостольского одеяния, насмехаются над священством, отвергают все честное и доброе и усердствуют всему скверному и гнусному; чтением не занимаются, Св. Писания не слушают. Разве это допустимо? Оскверняя все это, не зная ничего хорошего, изобретатели всяких непотребств, они не посещают храмов Божиих, не чтут веры, о любви не заботятся, упования не имеют, молитв и посту не прилежат, девства не почитают, воздержания не любят, всю жизнь проводят постыдно, делают всякое зло и презирают всякую добродетель; все прекрасное, святое и добродетельное считают представлением и ребячеством, будучи противны и ненавистны Богу, ангелам и людям благочестивым, проводящим праведную жизнь. Жизнь их постыдна, а речь их пуста, ничтожна и исполнена всякого безумия. Зачем говорить больше? Они живут и делают все, чему радуется ненавистник добра враг; у них никогда не бывает речи о смерти, о воскресении или суде, а также о Судии, ожидаемом со славою Отчею, о том неизреченном, страшном и всякое слово превышающем, наполняющем страхом и ужасом суде, на коем сами ангелы предстоят со страхом и трепетом, когда при громких звуках трубы совершится воздаяние за дела наши и каждый предстанет перед Творцом, чтобы принять должное сообразно тому, что в теле сделал — добро или зло. Они не приходят к сознанию своих грехов, не просят прощения у Бога, не принимают увещаний касательно спасения души. «Какое зло в моей душе?» — отвечают они человеку, наставляющему их к лучшему. Посему у них нет надежды царства небесного, и они не выносят речи о духовном. Поистине от них сокрыто Евангелие. В нихже Бог века сего ослепи разумы неверных, во еже не возсияти свету благовествования славы Христовы (2 Кор 1, 4). Из числа их наиболее грубые, низкие и бедствующие до того, что они и одного дня не могли бы пропитаться на свой счет, собранные с перекрестков и из трущоб, неспособные понять, что у них под ногами, наглецы и пьяницы, ищут и высматривают, где случаются попойки и трапезы, и устремляются туда как на крыльях, дабы, вымаливая себе там подаяние у собравшихся, облегчить свою нужду и нищету. Из них составляются бродячие ужасные шайки, которые рады мятежам и новшествам. Из них весьма многие суть отставные воины, уличенные в самых гнусных и отвратительных преступлениях, или же, как престарелые, по неспособности носить оружие вычеркнутые из воинских списков, с воспрещением носить оружие.