Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

В итоге картина становится еще более впечатляющей, чем обще-принятая. Ритуальные сосуды лежат в 9-м и 8-м слоях, прикрытые сверху 7 «подами». Многое неясно: на всех ли вымостках зажигался огонь, т. е. были ли они самостоятельными подами, и т. д. и т. п.

Как уже упоминалось выше, в своей наиболее подробной работе о «чарах» М. Б. Щукин, чрезмерно положившись на добросовестность своей ученицы и опираясь на ее неверно выписанные и скомпонованные выдержки из отчета М. А. Тихановой, вопреки написанному им ранее утверждал: «Черепки обеих чаш были вмурованы в четвертый из семи подов очага вместе с обломками двух, обычных для черняховской культуры гончарных мисок с шероховатой поверхностью, так называемых кухонных» (Щукин 1994б: 149, ср. 160–161). Чаши, судя по отчету, действительно были замурованы вместе с черепками других сосудов, но не таких, как упомянутые М. Б. Щукиным. Поэтому попытка уточнить датировку сакральных сосудов, опираясь на датировку якобы найденных с ними мисок («если верны хронологические расчеты О. В. Шарова», см. Щукин. 1994б: 149), оказывается беспочвенной.

Через 5 лет, в 1999 г., М. Б. Щукин возвращается к первичным своим и М. А. Тихановой взглядам на расположение «чар» в самом основании очага, но делает это без прямого указания на допущенную им ранее ошибку. «The largest hearth is the most interesting. In the base of it, sherds of two large wheel-made vases with pictograms on the wide rims have been immured» (Tikhanova et al. 1999: 97).

Обратимся теперь к выявлению некоторых основных характеристик поселения Лепесовка и предпримем попытку продвинуться далее в понимании семантики и назначения двух сакральных трехручных сосудов (рис. 58: 4). В этом мы следуем за разработкой этих тем в трудах М. Б. Щукина и придерживаемся тех основных положений, которые были согласованы при его беседах в 2006–2008 гг. с Д. А. Мачинским, кратко записанных последним.

Размеры поселения Лепесовка не ограничиваются теми 9–10 га, которые обычно указываются в публикациях. К нему вплотную примыкают отделенные лишь ручьем поселения Лепесовка II и Лепесовка III, выявленные разведкой отряда экспедиции под руководством Д. А. Мачинского в 1959 г. и представляющие одно целое с раскапывавшейся частью (Тиханова 1962: 46, 51). В целом площадь поселения существенно превышает 10 га.

Это огромное земледельческо-скотоводческое и одновременно торгово-военно-ремесленное поселение с высоким культурным уровнем населявших его (знакомство с руническим и греческим письмом, с латиницей) жителей, благодаря обнаружению культового очага и трех сосудов с пиктограммами (от третьего — один обломок), предстает перед нами как административно-сакральный центр большой округи, занимавший важное место в системе гото-вандальского расселения и самоорганизации в стране Oium. М. Б. Щукин даже сравнивает его с викингскими «виками» (Щукин 2005: 170).

Обратим внимание на одну черту, сближающую Лепесовку и копье из Сушично. М. А. Тиханова первая обнаружила руны на двух обломках сосудов из Лепесовки (Тиханова 1976: 15, 16; 1977: 140–141, рис. 72, 73). Е. А. Мельникова после строгого анализа и отбора признала руническими (для периода II–V вв.) лишь надпись на наконечнике из Сушично, а также надпись на пряслице (рис. 62: 1; 63: 1) и руны на одном фрагменте сосуда (отличном от приводимых М. А. Тихановой) из Лепесовки [133]. Других бесспорных следов рунической письменности на памятниках Вельбаркской и Черняховской культур в пределах Восточной Европы ею не обнаружено (Мельникова 2001), хотя, по некоторым данным, руноподобные знаки есть и на вещах из других восточноевропейских памятников и бесспорно наличие следов рунической письменности на черняховских памятниках Румынии.

Исключительное значение имеет обнаружение рунических (или руноподобных) надписей, сделанных на глиняном пряслице (рис. 63: 1), предмете женской субкультуры. М. А. Тиханова, обнаружив первую таинственную круговую «надпись» на (условно) верхней, горизонтальной, лощеной поверхности пряслица, не признала в ее знаках руны. «Это скорее декорировка, в которую включены символические, имеющие апотропеическое значение знаки» (Тиханова 1977: 141). Напротив, Е. А. Мельникова уверенно признала в этих знаках конкретные руны, составляющие в целом надпись (рис. 62: 1), сделанную слева направо и не поддающуюся интерпретации (Мельникова 2001: 96–97). К сожалению, прорисовка пряслица и рун на нем, даваемая Е. А. Мельниковой, не вполне соответствует ни фотографии, приводимой М. А. Тихановой, ни реальным знакам на пряслице.

Эта надпись помещена на круге, специально прочерченном вокруг отверстия пряслица. Но ни одна из двух исследовательниц не заметила, что на пряслице имеется еще одна «надпись» и отдельные знаки (рис. 63: 1). Заметил это М. Б. Щукин и дал в «Готском пути» прорисовку и обеих «надписей» и знаков, но прорисовка при печати получилась столь блеклой, что вторая «надпись» едва читается (Щукин 2005: 172, рис. 57, 5). Марк Борисович ни словом не обмолвился в «Готском пути» об этом своем открытии: видимо, книга и так оказалась перенасыщенной, и он оставил это на будущее. Теперь это будущее наступило. Сделана четкая прорисовка всех «надписей» и знаков на пряслице, и вот что выясняется.

По-видимому, главной надписью (рунической или выполненной руноподобной тайнописью, где руны сочетаются с магико-символическими знаками) является вторая круговая, помещенная (в средней части) на лощеной цилиндрической поверхности пряслица (сохранилась не полностью). Для ее нанесения заранее на этой поверхности (в средней части пряслица) был сделан круговой углубленный желобок, в который и вписана надпись с руноподобными знаками (рис. 63: 1). Если верхняя надпись была хорошо видна, только когда пряслице повертывали в руках отдельно от веретена, то срединная надпись была хорошо видна и когда пряслице было надето на веретено. В целом, благодаря наличию специального «желобка», пряслице имеет редкую форму, напоминающую сплюснутую катушку. Ниже срединной надписи бо́льшая часть лощеной поверхности сбита, но все же на сохранившемся островке лощеной поверхности нижнего скоса пряслица видны два знака, непохожие на руны, а на нижней горизонтальной поверхности еще один или два.

Итак, в Лепесовке в 1958 г. найдено уникальное пряслице, на которое нанесены 2 строчные рунические надписи (или руноподобная тайнопись) и отдельные магические (апотропеические?) знаки. Учитывая особую мифолого-религиозную роль прядения, этого важного, чисто женского ремесла у индоевропейцев (эллинские мойры), можно не сомневаться, что здесь мы имеем дело с женской магией, а надписи и знаки были нанесены на пряслице несомненно женщиной. В рамках германской мифолого-магической традиции это пряслице с рунами соотносимо с образом трех норн, богинь судьбы (Урд, Верданди, Скульд), которые определяют судьбы обычных людей и героев, прядя нить и вырезая руны («Младшая Эдда», а также «Прорицание вельвы» и «Первая песнь о Хельги…» в «Старшей Эдде»).