Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Протогород Ладога/Альдейгья, как явствует из новых исследований, возникает в середине VIII в. и является древнейшим центром того таинственного археологического единства, которое именуют «область распространения сопок», или «культура сопок» (Корзухина 1961; Давидан 1976; Кирпичников 1985; Петренко 1985; Рябинин 1985; Черных 1985). Сопками же называют большие крутобокие курганы VIII–X вв. (изредка и XI в.) высотой 2–12 м, расположенные (группами и в одиночку) обычно вдоль края второй надпойменной террасы, распространенные в Ильмень-Волховском бассейне, в бассейнах Верхней Луги, Верхней Западной Двины, Мологи, Великой и Сяси и содержащие погребения (как правило, по обряду трупосожжения) с небогатым погребальным инвентарем.

Уже в течение ста лет исследователи пытаются определить, какая человеческая общность хоронила своих умерших в сопках; при этом споры развертывались преимущественно вокруг этнической атрибуции сопок, в которых разные исследователи видели погребальное сооружение то славян, то скандинавов, то финнов, то смешанного населения (сводка мнений в статье: Петренко 1985: 123). В ряде работ 1981–1986 гг. группа исследователей склоняется к мнению, что древнейшее (сложившееся в VIII–IX вв.) волховское ядро культуры сопок соответствует не столько чисто этнической общности, сколько качественно новому для этих мест этнополитическому единству – летописной северной «руси», севернорусскому протогосударству, в рамках которого на полиэтничной основе при все возрастающей роли славянского компонента и возникла первичная завязь русской государственности и одновременно северо-западной ветви древнерусской народности (Мачинский 1981; 1982; 1984а; 1984б; 1986; Кирпичников, Лебедев, Дубов 1981; Давидан, Мачинская, Мачинский 1985).

Отлив части славян из Подунавья и Прикарпатья на северо-восток в VII–VIII вв. в связи с вторжениями авар, болгар, византийцев, волохов и франков, отлив в середине VIII в. на север славян Среднего Поднепровья, вызванный перемещением на запад населения Алании и Хазарии, бежавшего от угрозы подчинения халифату и исламизации после похода Мервана 737 г., – все это привело к перемещениям и перегруппировкам и в среде балтославян зоны смешанных лесов. В середине VIII в. славяне и балтославяне достигают на севере Волхова, где на «чудских» землях встречаются с торгово-военными экспедициями и поселенцами с побережий Балтики и Северного моря. Период полного мира и политических контактов между Хазарией и халифатом в 738–762 гг. приводит к тому, что к 750-м гг. прокладывается Балтийско-Каспийский торговый путь, на узловом участке северной ветви которого возникает полиэтничный торгово-ремесленно-сельскохозяйственный и административный центр Ладога, контролировавший как путь поступления меха бобра, таежного соболя и иных богатств Восточной Европы в Западную Европу (а отчасти и в страны халифата и Византию), так и обмен товарами между Передним Востоком и «Северным Средиземноморьем» (Балтика и Северное море). Рядом с Ладогой и возникают в VIII в. грандиозные погребальные сооружения – сопки.

После работ В. П. Петренко, Е. Н. Носова и В. Я. Конецкого стало очевидно, сколь различны сопки по конструкции и хронологии (Петренко 1985; Носов 1981: 42–56; 1985: 147–155; Конецкий, Носов 1985).

Ядро самого понятия «сопки» образуют выделенные В. П. Петренко «сопки типа III» – самые грандиозные по размерам и самые сложные по конструкции; к этому типу относятся и самые древние сопки, возникшие в VIII в., и наряду с этим около сопок именно этого типа (использовавшихся для погребений и в IX–X вв.) закладываются в Поволховье в XI в. грунтовые (христианские?) кладбища. Обрамляющая основание каменная круговая конструкция, наличие каменных сооружений внутри насыпи, многоярусность сооружения, высота в 6–12 м, уплощенность вершины – вот характерные черты сопок типа III. Сопки типа III или близкие к ним наиболее многочисленны в Северном Поволховье, хорошо представлены (хотя и не столь эффектны по размеру и конструкции) на Ловати и у истоков Волхова и спорадически встречаются в других районах «зоны сопок».

Сопки типа I (однородная насыпь без каменных конструкций, высотой 2–7 м) представляют собой, по В. П. Петренко, совсем иную погребальную (и этническую?) традицию, чем сопки типа III, хотя и сближаются с ними взаимовстречаемостью, топографией и размерами. Сопки типа II (однородная насыпь с грудой камней в центре основания, высотой 2–7 м) близки к типу I, хотя каменная конструкция роднит их с типом III. Сопки типов I–II представлены во всей области распространения сопок. Древнейшие сопки, возникновение которых достоверно датируется VIII в. или VIII–IX вв. (по В. П. Петренко, это сопки 5-III, 14-II, 17-IV), обнаружены лишь на Нижнем Волхове; во всех случаях, когда тип насыпи определим, они относятся к типу III (5-III, 14-II). Все сопки, раскопанные в других районах, датируются либо суммарно IX–X вв., либо X в., либо, особенно на востоке «зоны сопок» (Мста), даже XI в. При этом ни одна насыпь типа I–II не датирована ранее, чем суммарной датой IX–X вв.

Вообще «типы» сопок, выделенные В. П. Петренко, представляют скорее некоторые тенденции погребальной обрядности, обусловленные этносоциальной неоднородностью населения, а не четко разграниченные «типы» в строгом смысле. Возможно, ранним (VIII – середина IX в.) сопкам Нижнего Поволховья хронологически предшествует или отчасти синхронен грунтовый могильник с сожжениями у Никольского монастыря, датируемый стратиграфически не позднее IX в., а по инвентарю и обряду близкий могильникам тушемлинской культуры V–VII вв. (Акатово, Хотыща). Раннее погребение древнейшей сопки типа III в окрестностях Ладоги (14-II, по В. П. Петренко) археологически датируется (по деталям поясов, найденных в Прикамье вместе с монетами VII в.) в пределах второй четверти VII – третьей четверти VIII в., а реально, вероятно, синхронно древнейшим строительным горизонтам Ладоги, датированным временем около 750–770 гг. (Е3 нижний, по Е. А. Рябинину, I–II строительные ярусы, по С. Л. Кузьмину – А. Д. Мачинской) (Бранденбург 1895: 137–138, рис. 25, табл. VI; Петренко 1985: 143; Голдина 1985: 128–131; Рябинин, Черных 1988; Мачинский, Кузьмин, Мачинская 1986).

В конце следующего периода (Е3 средний, III стройярус, 770 – около 810 гг.) Ладога контролирует и верховья Волхова, где в начале IX в. уже существует поселение Холопий городок, на котором обнаружены керамика и вещи, аналогичные древнейшим ладожским. Четыре монетных клада, датируемых по последней монете от 805 до 811 г., зарытые на водном пути от Финского залива до Ильменя, свидетельствуют о серьезной военной опасности (набеги викингов?), возникшей около 810-х гг. Однако культура Ладоги преемственно и без особых изменений развивается до начала 840-х гг. (Е3 верхний, IV стройярус), когда после пожара в слое Е2 (V стройярус, 840–860-е гг.) ощущается усиление связей со Скандинавией (Носов 1976; Фомин 1982: рис. 4; Мачинский 1984б; Рябинин, Черных 1988); около середины IX в. рядом с Ладогой возникает норманнский могильник в урочище Плакун и заселяется район будущей «Варяжской улицы».