Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

К началу раннего периода (суммарно последняя треть I – середина II в. н. э.) относятся сведения Тацита об этносе venethi и Кл. Птолемея (восходящие, вероятно, к Марину Тирскому) об этносе Σταυανοί. В этнониме Σταυανοί, после привлечения данных топонимики и археологии, с уверенностью усматривается искаженный выпадением буквы λ этноним *slavēne/slavāne в греческой огласовке и транскрипции со вставным τ между σ и λ (Шафарик 1847; Lowmiański 1964; Иванов, Топоров 1980; Мачинский 1976; 2012; Мачинский, Тиханова 1976). Первоначально он должен был выглядеть как στλαυανοί – форма, близкая к зафиксированным в рукописях, восходящих к текстам VI в., греческим формам вроде Στλαβηνοί, Σθλαυηνοί (Свод 1994: 465) или латинским формам со вставным с во франкских рукописях IX в., восходящих к анналам начала IX в., – sclavani, Sclavania (Свод 1995: 447, 464–466).

Суммарно намеченная Тацитом территория и обитания, и «разбойных» набегов венетов занимает огромную область от певкинов-бастарнов (севернее верхнего Поднестровья) до феннов (южнее Приильменья), от «настоящих» германцев (Западный Буг) до зоны доминирования сарматов (лесостепь и Среднее Поднепровье). Ст(л)аваны занимают на реконструируемых и сопоставленных картах Тацита и Кл. Птолемея срединную часть области доминирования венетов, на неком пути между прибалтийскими балтами (галинды и судины) и аланами-скифами, доминирующими в это время среди ираноязычных степняков, т. е. реально в бассейне сближающихся истоками и притоками Немана, Березины и Припяти (Мачинский 1976; 2012; Мачинский, Тиханова 1976) (рис. 8).

Наиболее полно этим ранним славенам-славанам-ст(л)аванам территориально, хронологически и культурно соответствует культура поздней штрихованной керамики середины I в. до н. э. – середины III в. н. э., а также расположенные восточнее и близкие ей группы памятников, отчасти продолжающие традиции милоградской культуры (суммарно между средней Западной Двиной, средним Неманом, верхним Днепром, а также на севере Припятского Полесья). Уже с I в. до н. э. чувствуется взаимодействие культуры поздней штрихованной керамики с зарубинецкой культурой Полесья, оставленной (как и поднепровские варианты зарубинецкой культуры) бастарнами (Мачинский 1966; Мачинский, Тиханова 1976: 72–76; Каспарова 1977; Щукин 1994: 116–119; Ерёменко 1997), носителями некого германского языка, возможно имевшего элементы, сближавшие его с языками кельто-иллирийского круга (Страбон, Плиний Старший, Тацит, Тит Ливий и др.). Симптоматично существование в середине I в. до н. э. – 70-х гг. н. э. городища Ивань (культура поздней штрихованной керамики) в Северном Полесье, в керамике которого чувствуется влияние зарубинецкой культуры Полесья и возникают формы, типологически переходные к раннеславянским «корчакско-пражским» формам сосудов IV в. н. э. (Егорейченко 1996: 31–34; 2006: 109; Гавритухин 2003: 135–136). Важным рубежом в развитии контактов культуры поздней штрихованной керамики с зарубинецкой культурой Полесья является гибель последней как самостоятельного культурного явления в середине – третьей четверти I в. н. э.

После этого в Полесье и Подляшье, к югу от культуры поздней штрихованной керамики, возникают поселения и могильники конца I – начала III в., несущие черты обеих культур (Хабищи, Курадово, Радость-2, Красное село и др.), а элементы зарубинецкой культуры распространяются на основной части территории культуры поздней штрихованной керамики. Эти недавно исследованные памятники (группа Курадово) частично заполняют ту «зону археологической трудноуловимости», которую я когда-то выделил на территории Полесья, будучи уверенным, что именно здесь будут обнаружены базовые древности славян конца I–V вв. (Мачинский 1976; Мачинский, Тиханова 1976).

На базовую, хотя внешне мало заметную роль славено-балтской культуры поздней штрихованной керамики в сложении культуры древнейшего славянства и на участие в этом традиций зарубинецкой культуры Полесья я также обращал внимание давно и многократно (Мачинский 1976; 1981; 2012). Теперь к этой же мысли пришли и другие исследователи, которые, однако, склонны акцентировать в этом взаимодействии ведущую роль более яркой, бастарнской зарубинецкой культуры (Гавритухин 2003; Белявец 2004; Белiцкая 2006; Белявец, Вяргей 2005).

Рубежным событием в истории славянства и всей Европейской Скифии является проникновение в ее лесостепную и степную черноземные зоны около рубежа II/III – начала III в. н. э. готов, вандалов и других германских племен. В сфере археологии это отражается в появлении здесь гото-гепидской вельбаркской культуры, на базе которой с участием местных и провинциально римских культурных элементов возникает черняховская культура, соответствующая готским протогосударствам.

В это же время (конец II – середина III в.) на территории Белоруссии и Восточной Литвы прекращает свое существование большинство памятников культуры поздней штрихованной керамики и, возможно, группы Курадово. При этом в отношении первой речь идет не о насильственном прерывании развития культуры, а, скорее, об уходе ее носителей (Ушинскас 1989; Егорейченко 2006: 110–112). Западная часть ее территории занимается в конце II–III вв. в результате этнокультурного импульса с запада балтской культурой восточнолитовских курганов, а восточная часть заселяется к IV в. носителями банцеровской культуры, распространяющейся с северо-востока. Из этого следует, что выселяться носители культуры поздней штрихованной керамики могли лишь на юг, в Припятское Полесье и прилегающие к нему территории.

Именно на территории восточной Литвы, там, где балтская культура сменяет «славенскую» культуру поздней штрихованной керамики, обнаруживается мощный пласт топонимов (преимущественно гидронимов) с корнем šlav-, соответствующий той западной части ст(л)аванов Кл. Птолемея, которая в первой половине II в. и граничила с западными балтами-судинами. С середины III в. н. э. и до настоящего времени эта территория занята доминирующим балтским населением, и поэтому возникновение этого пласта «славенских» балтских топонимов не могло произойти позднее III в. н. э. (река Šlavanta, озеро Šlavantas, река Šlavė, на которой расположена деревня Šlavėnai – т. е. река Слава и деревня Славены, поле Šlavintai и городище культуры поздней штрихованной керамики Славичи в соседней Белоруссии и т. д.). Лингвистический анализ этого гидронимического пласта показывает его исконную связь с этнонимом *slavēne/slavāne (Vanagas 1981; Мачинский 2012; Кулешов 2012). Очень сходный сгусток гидронимов с корнем slav-/slov- наблюдается к югу от Припяти, на территории, насыщенной и иными архаичными славянскими и балтославянскими гидронимами (Трубачев 1968: 282–285, карты 11 и 16) и соответствующей более поздней «славянской прародине» середины III – конца IV в.

Таким образом, можно считать доказанным, что носители культуры поздней штрихованной керамики (или какая-то часть их) в середине I в. до н. э. – середине III в. н. э. уже имели самоназвание *slavēne/ slavāne, которое было хорошо известно их западным соседям и родственникам по языку – балтийским галиндам, судинам и эстиям. Тацит, подходящий к описанию населения срединной части Европейской Скифии с юго-запада, со стороны германцев, знает их германское имя – venethi, а Кл. Птолемей, перечисляющий этносы с запада на юго-восток, со стороны западных балтов, знает собственное имя славен в западнобалтской огласовке, переданной и транскрибированной в соответствии с нормами греческого языка как Στ(λ)αυανοί, соответствующее и территориально, и хронологически, и лингвистически пласту восточнолитовских гидронимов с корнем šlav-.