Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Тем временем на другом конце Европы еще одна страна проходила через трудный этап борьбы за демократию. Ее опыт вскоре пригодится полякам, когда они будут искать способ демонтировать социалистический строй. По совпадению этот опыт впервые предложит использовать тот самый Адам Михник, чьи статьи так восхитили римского папу. Острый ум этого человека недаром снискал ему славу чуть ли не крестного отца посткоммунистической Польши. Начав как восторженный поклонник коммунизма, он уже в шестнадцать лет попал на язык главе партии, который именно в нем увидел средоточие тех идеологических шатаний, которым, по его мнению, поддалась часть польской молодежи. В середине семидесятых Михник смутил немало диссидентов своей громкой книгой о союзе церкви и левой оппозиции. А спустя десять лет, в 1985 году, именно ему пришла в голову мысль взять на вооружение метод разрешения конфликта между деспотичной властью и оппозицией, отработанный в Испании [847]. Пакт Монклоа 1977 года, по условиям которого режим, оставшись без Франко, допустил к выборам противников диктатуры, через двенадцать лет стал наглядным пособием для организаторов польского Круглого стола, закончившего историю ПНР.

Как раз в Испанию и нанес визит понтифик перед своей поездкой в Польшу. Это произошло 31 октября — 9 ноября 1982 года. Для римского папы, разумеется, Испания представляла интерес не политический, а духовный — как отчизна Терезы Авильской и Хуана де ла Круса. Наконец-то он увидел те места, в которых протекала деятельность этих святых!

Иоанн Павел II успел застать последние дни правительства, созданного лояльными Франко политиками. Формально во главе государства стоял король Хуан Карлос, выпестованный каудильо в наследники, фактически же управлял премьер-технократ Леопольдо Кальво Сотело, чье назначение едва не сорвалось в феврале 1981 года из‐за попытки военного переворота. Однако руководимая Кальво Сотело партия потерпела унизительное поражение на выборах, состоявшихся как раз перед прилетом римского папы. Победитель, лидер социалистов Фелипе Гонсалес, требовал, чтобы к нему уже сейчас относились как к главе правительства, не дожидаясь, пока он официально вступит в свои обязанности. Гонсалес пригласил занять министерские посты коммунистов, что, конечно, не могло понравиться понтифику. Впрочем, и Кальво Сотело, терпимый в правых и католических кругах, дистанцировался от церкви, когда согласился подписать закон о разводах.

Войтыла постарался показать свою непредвзятость в политических вопросах. Второго ноября, выступая в тронном зале королевского дворца в Мадриде, он выразил уважение к левым, хотя и признал, что у него имелись на эту тему сомнения. Однако еще раньше, держа речь перед испанским епископатом, он перечислил те вопросы, по которым клир должен оставаться непреклонным: семья и продолжение рода, свобода вероисповедания и социальная справедливость в сфере трудовых отношений.

Пользуясь случаем (раз уж находился в Испании), он поднял такой щекотливый вопрос, как деятельность инквизиции на излете Средневековья и в Новое время. Само это слово — «инквизиция» — убрал из лексикона еще Пий X, переименовав соответствующую дикастерию. Однако ни один первосвященник до того не отваживался говорить о темном прошлом этого органа. Иоанн Павел II, в общем, тоже не рискнул углубляться в тему, лишь на встрече с представителями научного сообщества вскользь упомянул о «напряженности, ошибках и эксцессах», которые случались у инквизиции, однако тут же отдал должное местным ученым, которые всегда умели совмещать добросовестность исследователя с глубокой верой.

Понтифик посетил все основные центры паломничества в Испании, поклонился гробам святой Терезы в Авиле и Хуана де ла Круса в Сеговии, проведал знаменитый собор Нуэстра-Синьора-дель-Пилар в Сарагосе, построенный на месте явления Богоматери апостолу Иакову, молился в роскошной Саграде Фамилия — великом творении Гауди, и лишь из‐за тумана не смог заглянуть в духовный центр Каталонии — монастырь Монсеррат; отслужил мессу в деревне Лойола на севере страны и наконец вошел в крупнейший санктуарий Испании — Сантьяго-де-Компостела.

В Стране Басков, на родине основателя ордена иезуитов, римский папа обратился к верующим по-испански и на местном языке, видя перед собой множество сепаратистских флагов (вещь немыслимая при Франко). Четвертого ноября его визит омрачило убийство боевиками ETA генерала Виктора Лаго Романа, ветерана гражданской войны и похода «голубой дивизии» в СССР. Узнав об этом, Войтыла долго молился перед чудотворным образом Богородицы в королевском монастыре Санта-Мария-де-Гуадалупе. В селении Лойола Иоанн Павел II произнес речь против насилия, дословно повторив слова, произнесенные не так давно в Дрогеде.

Финальной нотой стала проповедь в Сантьяго-де-Компостела, где Войтыла разразился гимном в честь христианского единства Европы — тема, которая в будущем разведет его с руководством Европейского союза: «Я, Иоанн Павел, сын польского народа, народа, который всегда считался европейским с точки зрения своих корней, традиций, культуры и жизненных связей, славянского среди латинян и латинского среди славян, я, наместник Петра в римской столице, столице, которую Христос хотел поместить в Европе и которую любит за ее усилия по распространению христианства по миру, я, Епископ Рима и Пастырь всеобщей Церкви, из Сантьяго обращаюсь с любовью к тебе, древняя Европа: останься самой собой! Будь собой! Открой свои начала, вдохни жизнь в свои корни. Верни жизнь в подлинные ценности, которые прославили твое прошлое и наполнили благодеяниями твое присутствие на других континентах. Восстанови свое духовное единство в атмосфере уважения к другим религиям и истинной свободе. Отдай кесарю кесарево, а Богу — Богово <���…> Ты еще можешь быть маяком цивилизации и двигателем прогресса для всего мира. Другие континенты взирают на тебя и ждут того же ответа, который некогда Иаков дал Христу: Могу!» [848]

На следующий день после возвращения римского папы из Испании умер престарелый глава советского блока Леонид Брежнев. Святой престол направил по этому поводу соболезнования в Москву. Парой месяцев раньше, 1 сентября 1982 года, скончался Владислав Гомулка. А еще раньше, в январе, отошел в мир иной Михаил Суслов. Уходили люди, начинавшие карьеру при Сталине. Социалистический лагерь нуждался в притоке свежей крови, но московские геронтократы не хотели и слышать об этом, ревниво охраняя свою власть. На смену Брежневу явился тяжело больной Юрий Андропов, который скончался спустя всего полтора года, а затем во главе партии встал такой же обремененный недугами Константин Черненко, чье руководство закончилось церемонией прощания у кремлевской стены спустя тринадцать месяцев. Советский Союз не успевал хоронить своих вождей.