Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Граф Плимут, по всей видимости, Ивор Виндзор-Клайв, заместитель государственного секретаря по иностранным делам. По нашему – заместитель министра иностранных дел Британии.

В свете его визита в гордую и независимую Эстонию забавно, что перед этим граф Плимут занимал посты заместителя госсекретаря по доминионам и колониям. Уж не считали ли британцы Эстонию своей новой колонией? Зато теперь рассказывают, что это мы оккупировали Прибалтику перед Войной. Продолжаем.)

В Эстонии, как и в Латвии, существует значительный блок германского меньшинства. Это беспокойный элемент. Всегда есть угроза, что когда Германия восстановит контроль над Эстонией, эта группа займёт свои прежние господствующие позиции.

С военной точки зрения, в случае военной атаки Германией России, кажется, они думают, что находятся вне опасной зоны. Когда я привлёк внимание к тому, что нападение на Ленинград с Балтики морскими и сухопутными силами – один из главных планов, которые согласно экспертному мнению, могут быть претворены Германией в жизнь в случае нападения на Россию, мне ответили, что они не согласны с подобной теорией.

Эстония расположена слишком далеко на север, целью нападения будет Москва, а не Ленинград и сухопутный путь на Москву намного южнее и не затронет их. Они настаивали на этом, несмотря на указание, что Таллинн – это старый русский морской порт Ревель и напрямую соединён железной дорогой с Ленинградом.

(Примечание Мемуариста. Говоря о гордой и независимой Эстонии 1937-го года нужно помнить – всего за двадцать лет до этого никакой Эстонии и никакого Таллинна не было. Был русский порт Ревель.

Таллинном он стал после оккупации в 1918-м году немцами. Они же и создали из этого обломка Российской Империи как бы независимое государство под своим контролем. Они еще в конце 1919 года войной на Петроград ходили.

Сходили неудачно, гордых эстов малость побили и мирно отправили домой. Попутно подписав в Тарту мирный договор с непризнанной пока еще никем Эстонией. Чтобы больше не приходили. Продолжаем.)

Я провёл в столице, Таллинне два дня и еще день в районе Нарвы – старинном центре русской текстильной промышленности, которая сейчас сильно распалась.

В городе и в деревне одинаково наблюдаются признаки бережливости, достатка, комфорта, чистоты и самоуважения. Имею честь оставаться, сэр, с уважением, Джозеф Дэйвис.

Журнал, Стокгольм, 8-е августа 1937-го.

Я был заинтересован в поиске подтверждений заявлениям Литвинова во время визита Сандлера в Москву, о котором я докладывал департаменту ранее. Во многих словах мне практически сказали, что с их точки зрения шестнадцатая статья Устава должна быть изменена таким образом, чтобы освободить малые государства от обязательств участвовать в хозяйственных или военных санкциях. Чтобы дать им возможность лучше поддерживать свой нейтральный статус.

(Примечание Мемуариста. Нейтральный статус в этом случае означает поддержку Гитлера. Собственно, шестнадцатая статья Устава Лиги Наций как раз взывала к коллективной безопасности.

В ней чётко указывалось, что если парни типа Гитлера решили напасть на кого-то, все члены Лиги должны порвать с агрессором хотя бы торговые и финансовые отношения. Но нет, Скандинавия хочет быть нейтральной, а как показала история, на самом деле, на стороне фашистов. Так и вышло. Продолжаем.)

Существование скандинавского блока, включая Финляндию, заявлялось как признанный и совершенный фактор европейской дипломатии. Также было подтверждено, что шведское правительство горело желанием чтобы Финляндия подтвердила факт, что она не состоит в недружественных отношениях с Россией.

Всё это прежде, чем Финляндия примет участие в блоке, поскольку они в первую очередь были заинтересованы в сохранении целостности и нейтральности скандинавских стран в случае неприятностей между Россией и Германией или других европейских волнений.

Касательно перспектив мира в Европе мне было сказано, что сейчас ситуация выглядит намного лучше, особенно в виду приближающегося восстановления дружественных отношений между Англией и Италией, и ослабевания испанской угрозы. Как бы то ни было, это определённо очень шаткая ситуация, так как любое происшествие может стремительно вызвать вооружённый конфликт.

Дневник, Москва, 10-е августа 1937-го.

Мой старый друг Сэм Унтермейер, крепко за восемьдесят, насколько я знаю, но крепкий и сердечный, сейчас в Москве. Он бывал здесь и раньше. Он с энтузиазмом оценивает выдающееся достижения правительства по строительству метро в Москве, которое он определённо назвал одной из лучших систем метро в мире.

Он сказал: "Ты знаешь, метро – моя специальность", имея в виду свою борьбу в Нью-Йорке в связи с пятицентовым тарифом и проблемой подземки.

Он совершенно очарован Россией. Он сказал, что меня определённо наградили, назначив на этот пост. Для него это один из самых интересных дипломатических постов в мире.

Он сказал своему племяннику Лоренсу Стейнхарту, что из всех постов, русский наиболее желателен. Он динамичен, жизненно важен и будет иметь гигантский потенциал на только в ситуации в Европе, но и также в мировой ситуации.

Он долго распространялся на эти темы. Мы дружим долгие годы. Его острый ум, широта кругозора и взвешенность суждений делают его великим человеком.

(Примечание Мемуариста. Дедушка Унтермейер приезжал в Москву не просто так. Он известный юрист, политик, друг президента Рузвельта. Выходец из богатой еврейской семьи, Унтермейер перед Войной организовал несколько сионистских антифашистских обществ.

Вёл общественную работу с осуждением Гитлера. На редкость приличный в этом плане человек на фоне остальных парней из администрации Рузвельта.

И племянника, удачно пристроенного в собственной адвокатской фирме Унтермейера, он упоминал не зря. Мальчик из правильной семьи, Лоренс Стейнхарт станет следующим послом президента Рузвельта в СССР с 1939-го года. Это к вопросу об американской мечте и социальных лифтах. Племянничка он трудоустраивать к Дэйвису приезжал. Продолжаем.)

Заступничество за отца Брауна.

Ленинград, 10-е августа 1937-го.

Его превосходительству Литвинову.

Мой дорогой мистер народный комиссар!

Позвольте побеспокоить Вас в связи с вопросом, вызвавшим у меня большую озабоченность. Он имеет отношение к американскому гражданину отцу Брауну, католическому священнику, который сейчас проживает во французском посольстве и служит католикам из числа дипломатического корпуса.

Я лично знаю отца Брауна очень хорошо и глубоко уважаю его за характер и достойную преданность своим убеждениям. Я уверен, он во всех отношениях человек чести.