Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Итак, Крымская война закончилась. Нелепый спор относительно доступа к нескольким местам религиозного поклонения на Святой земле, превратившийся в жестокую борьбу за власть и влияние в Европе, дорого обошелся всем участникам, но больше всего пострадала Россия. После ослабления России, главной противницы перемен в период с 1815 по 1850 г. и доминирующей силы на европейской арене, стали возможны объединение Италии и Германии с последующим переходом Австрии в разряд второстепенных государств.

После подписания Парижского мирного договора и эвакуации армий союзников из Крыма в начале лета 1856 г. российскому правительству пришлось решать следующую проблему: что делать с Севастополем, когда причины его существования, Черноморского флота, больше не существует. Согласно статьям XI и XIII договора, Черное море становилось нейтральным, а содержание на его берегах военно-морских арсеналов запрещалось. Поэтому не было никакого смысла — по крайней мере, в краткосрочной перспективе — пытаться восстановить флот, не говоря уже о портовой инфраструктуре для него. Но флот у России сохранился (в частности, на Балтике), и он очень нуждался в кораблях; в то же время существенная часть военно-морских сил лежала под водой на илистом дне Севастопольского рейда. Всего было затоплено около ста судов — в два раза больше оценки контр-адмирала Лайонса в сентябре 1855 г. Согласно списку, составленному американским военным историком Чаком Вейтом, среди затонувших судов было сорок два военных корабля: шестнадцать парусных линейных кораблей, шесть фрегатов, пять корветов, не менее шести других судов (шхун, яхт и бригов) и девять пароходов. Все остальное — разнообразные транспортные, торговые и другие суда [807].

Затопленные корабли лежали в основном на шести участках, что отражало последовательность действий русского флота по уничтожению кораблей во время обороны Севастополя. У входа на рейд между Александровским и Константиновским фортами находилась первая линия из десяти судов, затопленных в сентябре 1854 г., когда русские опасались атаки союзников сразу после сражения на Альме. Следующей была двойная линия кораблей, затопленных в феврале 1855 г. между Николаевским фортом и Михайловской батареей. За ними на дне лежали другие военные и торговые суда, затопленные в сентябре 1855 г. между Павловским фортом и четвертой батареей (Екатерининский форт). Среди них были очень ценные пароходы, такие как «Владимир», принесенные в жертву 11 сентября после сдачи южной части города. В разное время, но преимущественно в сентябре 1855 г., в Южной бухте затопили другие суда, в том числе транспортные и тюремные. Примерно посередине рейда, между Павловским фортом и Килен-бухтой на дне лежала группа из трех торговых судов. Наконец, на восточном краю рейда, недалеко от Инкермана и устья Черной речки, находились еще десять затопленных кораблей.

Правительство России задумало честолюбивую спасательную операцию в севастопольских водах, которая преследовала две цели: во-первых, восстановить как можно большую часть флота, включая вооружения и механизмы, а во-вторых, открыть бухту для торговых судов. Кроме того, можно было надеяться, что со временем новый Черноморский флот России вернется в родную гавань. Российский флот был не в состоянии спланировать и провести эту уникальную операцию (не говоря уже об отсутствии необходимых технических средств) — даже при условии, что союзники позволят это сделать. Однако в Парижском соглашении не было пункта, запрещающего подъем кораблей. В отсутствие конкретного запрета русские считали себя вправе вернуть собственность, независимо от того, где она находится, на суше или на морском дне. Просьба о помощи к бывшим врагам — французским или британским специалистам — была политически неприемлемой. Более того, несмотря на все усилия, британские команды подрывников и ныряльщиков не добились видимых успехов в перемещении или поднятии затонувших кораблей до эвакуации союзников из Севастополя. Если уж на то пошло, в стратегическом плане союзникам было выгодно, чтобы рейд Севастополя оставался заблокированным. Помочь могло лишь одно государство — Соединенные Штаты Америки, которые во многих отношениях показали себя пассивным союзником во время Крымской войны и традиционно плохо относились к Великобритании. В любом случае у двух стран, России и Соединенных Штатов, присутствовало взаимное желание улучшить экономические отношения. В марте 1857 г. автор статьи в нью-йоркском Herald заявил: «Русское правительство и народ предпочитают торговать с нашей страной, а не с Англией, поскольку их ненависть к англичанам сильна как никогда» [808].

Во время Крымской войны Соединенные Штаты официально сохраняли нейтралитет, однако американцы снабжали Россию оружием и даже поставили один корабль — пароход «Америка». Кроме того, около тридцати американских хирургов и врачей занимали разные должности в медицинской службе русской армии [809]. Но лишь немногие из них работали в госпиталях Крыма. Одним из них был Уильям Риддик Уайтхед из Вирджинии, который служил в Севастополе под началом Пирогова с февраля 1855 г. Эти люди были гражданскими добровольцами, а не кадровыми офицерами американской армии или флота, поэтому их присутствие не означало нарушение нейтралитета. Они приехали по собственной инициативе, движимые гуманными соображениями, но за их профессиональные услуги хорошо платили — примерно в два раза больше, чем они зарабатывали дома. Правда, за тягу к приключениям и хирургическую практику приходилось платить высокую цену: почти половина американцев умерли от инфекционных заболеваний, таких как тиф, холера и оспа. Например, из двух американских коллег, которые должны были встретить Уайтхеда в Севастополе, один уже умер, а второй умирал [810]. Многие из выживших вскоре получили возможность применить полученный опыт во время Гражданской войны в Америке (1861–1865).

Весной 1855 г. правительство Соединенных Штатов учредило военную комиссию, которой было поручено составить доклад «Искусство войны в Европе». Комиссией руководил инженер, майор Ричард Делафилд, а в ее состав входил другой инженер, артиллерист, майор Альфред Мордекай, и восходящая звезда кавалерии капитан Джордж Макклеллан. Как описывал биограф Макклеллана, их путешествие удачно началось в Лондоне, где комиссии обещали «полное сотрудничество в любой инспекции британских сил, осаждающих Севастополь», однако в Париже разрешение посетить французские войска в Крыму обусловили отказом от посещения русских. Делафилд отказался принять это ограничение. Еще одно неприятное бюрократическое препятствие ждало их в Санкт-Петербурге, куда американцы прибыли в середине июня. Несмотря на то что «им с готовностью пообещали устроить аудиенцию у Александра II… но просьба посетить Севастополь исчезла в российском бюрократическом лабиринте» [811]. В остальном русские власти, казалось, были готовы показать гостям некоторые сооружения, в том числе военно-морскую базу Кронштадт и другие военные объекты.