Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 1

И — ничему не научившись — в 1991 году мы вручили власть Ельцину. Который уже в 1993 году открыл огонь из танков по Парламенту.

Ничего не меняется…

Одной из причин катастрофы 1917 года стала русская интеллигенция.

Принято считать, что интеллигенция, и русская интеллигенция в частности — в то время достигла неких небывалых высот, что имеет даже собственное название — Серебряный век. Но так ли это? И если это так — почему в 1917 году произошел срыв общества в революцию, а дальше — в диктатуру? Почему так легко вырвался на свободу зверь? Почему в обществе не оказалось никого и ничего, чтобы предотвратить Гражданскую войну? Почему ни один из деятелей интеллигенции не был столь авторитетен, чтобы его услышали, взяли и устрашились?

Вероятно, самым известным в мировом масштабе интеллигентом России — был и остается граф Лев Николаевич Толстой. В России — он, конечно, уступает А.С. Пушкину, но в мире Пушкина знают только специалисты, в то время как "Война и мир", "Анна Каренина" — претерпели за рубежом по десятку экранизаций. Толстого принято считать этаким нравственным эталоном России. Но… был ли он им на самом деле?

Существуют так называемые «Яснополянские записки» доктора Душана Маковицкого. Читая их — а это Толстой, как он есть, как человек, а не как литератор — приходишь в ужас.

Прямая речь Л.Н. Толстого

04 января 1905 г.

— Медицина не приносит никакой пользы. Купцу вырезать слепую кишку превосходно умеют, но 50 % детей из народа раньше года погибает, а в воспитательных домах — 80 %.

09 января 1905 г.

— Какой тупой народ — ученые!

20 января 1905 г.

— Кто знает? Может быть, было бы хуже, а может, и лучше. Доктора развелись на моей памяти, раньше люди жили и умирали без докторов. Смерть — не зло, зло — это дурная жизнь .

14 ноября 1905 г.

— Этого не поймет ни один профессор. Профессора — самые глупые люди. В разговоре с американцем я произнес слова «ученая тупость».

09 апреля 1907 г.

Л.Н. сравнивал туннели (железнодорожные) — с пирамидами, что в будущем так же будут смотреть на них. Можно довольствоваться прежними путями. Усовершенствованные пути туристам нужны (не товарам).

11 декабря 1907 г.

— Как мы далеко от того, чтобы работать на себя! Что мы в день используем, это 50 рабочих дней. Разговор о «черных избах». Александра Львовна не знала, что они такое. Л.Н. ей объяснил и сказал, что они были теплее и в самом деле должны были иметь свою выгоду. Трубы не было; топили, а дым уходил открытыми дверями, пока не перегорало, потом двери закрывали. Это выкуривало всякие болезни. 50 лет тому назад белая изба была редкость.

11 марта 1908 г.

— Сегодня поезд на юг имел тридцать вагонов; что они возят? Этого я никогда не пойму: поезда товарные и обозы с вином.

12 июня 1908 г.

— Наука — сложное невежество. Что теперь считается наукой, то будет считаться в будущем отклонением деятельности ума от здравого смысла. Я, может быть, ошибаюсь, но это мое искреннее убеждение.

05 октября 1908 г.

— Наука ничего не может дать ни нравственности, ни религии.

27 декабря 1908 г.

В 4 часа пошли к Черткову. Там резкая беседа о том, что интеллигенты не приносят пользы народу; что быть студентом — значит быть паразитом и готовиться паразитом остаться и что борьба с правительством, приготовлением к которой они оправдывают нынешнее существование университетов (профессоров и студентов), вредная.

16 марта 1909 г.

— Мужик думает своим умом, а у профессора ничего нет своего, своего ума нет.

23 ноября 1909 г.

— Так и помру с мыслью, что железные дороги вредны. Убить человека! /на днях поезд недалеко от Ясной поляны сбил человека/ Они для того, чтобы приехать поскорее, а спешить некуда. Непосредственные чувства. Вывозят и привозят те же товары. Можно и на лошадях.

16 декабря 1909 г.

Дмитрий Васильевич спросил Л.Н. про Мечникова /академик Мечников/. Л.Н. сказал, что у него кастрировано нравственное чувство. По его мнению, надо только смотреть за состоянием, чтобы микробы не попадали на растения, и тогда все хорошо.

30 апреля 1910 г.

— 99 % того, что в Энциклопедическом словаре, бывает не нужно, так как это выросло из праздной жизни.

01 мая 1910 г.

— Автомобили нашей русской жизни чужды. У иных лаптей нет, а тут автомобили.

23 мая 1910 г.

Был студент Московского университета Жилинский, идет пешком па Кавказ. Зашел за книжками. Л.Н. с ним поговорил. Вечером Л.Н. одобрял его: «Оригинал». И рассказал, что есть такой купец в Ельце, который на лошадях ездит в Москву: «Я не кобель, чтобы по свистку бегать».

Было еще одно «светило русской словесности» — Алексей Максимович Пешков (Горький). У него были претензии к США, и представьте себе, какие. Он возмущался тем, что в США «законники», что там все по закону. То, что происходило в 1905–1907 году, когда на улицах стреляли и рвались бомбы — Пешкова более чем устраивало, и не его одного, видимо.

Вернемся к Толстому. Толстой резко возмущался, что каждый день в его почте были письма, в которых корреспонденты — выражали желание выучиться и просили помочь деньгами. Но возмущение вызывала не просьба, а само желание выучиться. По мнению Л.Н. Толстого, любой, кто получает образование — паразит, сидящий на шее народа. Ни больше, ни меньше. Опять прямая речь Л.Н. Толстого

Ежедневно четыре письма, в год тысячу, получаю о том: “Я хочу учиться”. Из народа уходят учиться, и все народу садятся на шею. Как если бы человек стоял на карачках и на него лезли бы один, два, три, и в дверях стояли бы новые.

Остается понять, что это такое.

В странах, пошедших по пути ускоренного развития — Великобритания, США, Германия, Франция — вы не найдете в среде писателей таких, которые выступают против образования в принципе. Есть национальные романтики, есть историки, есть те кто пропагандирует культуру простого народа, пытаясь заменить ею космополитичную высокую культуру — но не найти тех, кто считает врачей паразитами, сидящими на шее народа. Не найти тех, кто выступает против науки и против прогресса в принципе, если это может улучшить жизнь простого народа. Тут — такие взгляды транслирует не мало кому известный оригинал, а человек, считающийся моральным ориентиром огромной страны. Это что-то глубоко ненормальное, больное, поразившее самую сердцевину тогдашнего общества. Выраженный отказ от любого прогресса, ужас перед прогрессом, проповедь примитивизма, и не только в технике, но и в общественных отношениях.

Становится понятно, что правительство, в лице Витте, Столыпина, Николая II, который был ярым поборником всяких технических новшеств и сам с удовольствием ими пользовался — имели в противниках тех, кто казалось бы, должен был быть союзниками — образованный класс, интеллигенцию. Люди, закончившие университеты, имеющие дипломы — надевали армяк и становились к сохе. Некоторые реально, некоторые — в том, что они проповедовали.