Николай Троицкий - Император Наполеон

Тем временем в Париже Талейран развил бурную, изощренно — коварную деятельность по подготовке реставрации Бурбонов. Начал он с того, что недосягаемо возвысил свой престиж в глазах роялистов. Вот как он это сделал. Старый лис больше, чем кто-либо, понимал, что в лагере шестой коалиции решающим будет голос самого авторитетного из «братьев» — монархов — Александра I. Узнав, что российский император намерен поселиться в Елисейском дворце, Талейран отпугнул его от такого намерения анонимными сведениями о том, что дворец будто бы заминирован, и тут же предложил к услугам царя и его свиты свой дом — великолепный, в три этажа, особняк на ул. Сен-Флорантен, возле сада Тюильри [1357] Ныне бывший особняк Талейрана занимает посольство США во Франции. . Александр I занял 16 комнат на втором этаже особняка и провел там две недели [1358] См.: Борисов Ю. В. Указ. соч. С. 255, 261. .

Между тем Талейран, козыряя близостью к своему могущественному «квартиранту», ретиво занялся оформлением переходного (от Наполеона к Бурбонам) режима, в котором он отводил себе главную роль. Уже 1 апреля он собрал у себя дома 64 из 140 сенаторов (в том числе двух старейших маршалов Империи — 72-летнего Ж. М. Ф. Серрюрье и 79-летнего Ф. Э. К. Келлермана). Объявив эту посиделку пленарным заседанием Сената, Талейран вотировал — без кворума и без прений! — декреты о низложении Наполеона и создании Временного правительства [1359] См.: История XIX века / под ред. Э. Лависса и А. Рамбо. Т. 2. С. 223–224; Делдерфилд Р. Цит. соч. С. 321. . Главой правительства Талейран, естественно, «избрал» себя, а военным министром предложил избрать генерала П. Дюпона, еще пока не освобожденного из тюрьмы, где он сидел уже шесть лет за капитуляцию перед испанскими партизанами при Байлене в 1808 г.

Итак, 4 апреля три депутата от Наполеона прибыли из Фонтенбло в Париж. Александр I принял их в доме Талейрана джентельменски любезно, дал им понять, что согласится с их предложением, но отложил окончательное решение на завтра, поскольку должен был посоветоваться с «братьями» — монархами. Назавтра же все обернулось иначе.

Утром 5 апреля Александр принял депутацию в присутствии Фридриха — Вильгельма III и министров коалиции (Франц I и здесь отсутствовал) [1360] См. об этом: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 270; Богданович М. И. История войны 1814 г…. Т. 1. С. 594. . Ней, Макдональд, Коленкур в три голоса высказались за вариант отречения, предложенный Наполеоном, подчеркнув, что у него еще много преданных войск и поэтому нельзя доводить его до крайности. Когда им уже показалось, что «братья» — монархи соглашаются с ними, вошел адъютант Александра и что-то вполголоса сказал царю. Коленкур, понимавший по-русски, расслышал два слова: «шестой корпус». Царь, подставив ухо адъютанту, переспросил: «Весь корпус?» Тот ответил: «Весь!» Александр встал, извинился перед депутацией и увел короля и министров на совещание. «Все кончено!» — сказал Коленкур маршалам. Действительно, Александр вышел к ним уже в другом настроении. Он объявил, что наполеоновская армия, о которой маршалы так хорошо говорили, уже раскололась: весь 6-й корпус маршала Мармона перешел к союзникам. Поэтому союзные государи требуют, чтобы Наполеон отрекся от престола без всяких условий. При этом, как подчеркивает Е. В. Тарле, «союзники настоятельно просили не откладывать акта отречения», ибо «побаивались гражданской войны и солдатской массы, в которой по-прежнему обнаруживалось полное повиновение Наполеону»; безоговорочное же и скорое отречение Наполеона «могло предотвратить опасность смуты» [1361] Тарле Е. В. Наполеон. С. 435. .

В тот же вечер Коленкур с маршалами вернулись в Фонтенбло и уведомили Наполеона об измене Мармона и требовании союзных монархов. Наполеон отпустил маршалов («До завтра!»), но оставил у себя Коленкура и долго говорил с ним не только о Мармоне. Предательство Мармона, которого он опекал, выдвигал и одаривал начиная с Тулона, когда тот был 19-летним лейтенантом, болезненно ранило императора: «Несчастный не знает, что его ждет. Имя его опозорено» [1362] Там же. С. 436. . Эти слова Наполеона оказались пророческими. Во французском языке появился даже новый глагол «raguser» (от титула Мармона — герцог Рагузский ), что означало «предавать», а само имя бывшего герцога и маршала Империи заслуженно встало в один ряд с именем Иуды [1363] См.: Делдерфилд Р. Цит. соч. С. 337; Черкасов П. П. Лафайет. Политическая биография. М., 1991. С. 318. . Но в тот вечер Наполеон говорил с Коленкуром и о других маршалах: «О, люди, люди!.. Мне горько от мысли, что люди, которых я вознес так высоко, пали так низко!.. Мои маршалы стыдились бы повести себя так, как Мармон, они говорят о нем с негодованием, но им досадно, что он их так опередил по пути к почестям. Они хотели бы, не покрывая себя, правда, позором, получить те же права на благорасположение Бурбонов» [1364] Цит. по: Тарле Е. В. Наполеон. С. 435–436; Сьюард Д. Семья Наполеона. Смоленск, 1995. С. 311. . Говоря это, Наполеон еще не знал, что маршал Ожеро после капитуляции Парижа обратился к своим войскам с прокламацией, в которой отрекался сам и призывал их отречься от Наполеона — «от того, кто, принеся в жертву своему нещадному (cruelle) властолюбию миллионы жизней, не сумел умереть, как следовало воину» [1365] Цит. по: Богданович М. И. История войны 1814 г… T. 1. С. 633; Надлер В. К. Указ. соч. Т. 5. С. 154. .

Отпустив Коленкура, Наполеон почти всю ночь (самую горестную до тех пор за всю его жизнь) просидел в раздумье. Утро 6 апреля 1814 г. застало его готовым к единственно возможному решению. Он вновь пригласил маршалов и в их присутствии написал на листке бумаги пять строк, отныне и навсегда вошедших в мировую историю. Вот эти строки: «Союзные державы провозгласили, что император Наполеон является единственным препятствием к восстановлению мира в Европе. Император, верный своей присяге, объявляет, что он отказывается за себя и за своих наследников от трона Франции и от трона Италии с готовностью пожертвовать всем и даже собственной жизнью для блага Франции. 6 апреля 1814 г., во дворце Фонтенбло. Наполеон» [1366] Correspondance de Napoléon I. T. 27. № 21558. Р. 361. . Маршалы были радостно взволнованы. «Они, — читаем у Е. В. Тарле, — целовали его руки, осыпая уже отрекшегося императора привычной лестью, которой награждали его во время царствования. Сейчас же Коленкур с двумя маршалами повез этот документ в Париж» [1367] Тарле Е. В. Наполеон. С. 438. .

Теперь и враги, и соратники Наполеона могли заключить: все кончено. Парадоксальный факт: в кампании 1814 г., как и в 1812 г. (!), Наполеон не проиграл ни одного сражения (11 из 14 выиграл и три свел вничью), но именно тогда он, в представлении современников, был окончательно побежден. Стендаль не без оснований считал, что «из всех военных подвигов» Наполеона «наибольший восторг потомства будут возбуждать» его победы 1814 г. [1368] Стендаль. Собр. соч. Т. 14. С. 118. Крупнейшие авторитеты, включая А. Жомини, Ф. Энгельса, Е. В. Тарле, ставят эти победы с точки зрения военного искусства вровень с лучшими достижениями наполеоновского гения. «Если итальянская кампания 1796–1797 гг. является самой красивой кампанией генерала Бонапарта, — обобщает их выводы Анри Лашук, — то кампания 1814 г., чудо гения, отваги и воли, — самая совершенная из всех кампаний императора Наполеона» [1369] Лашук А. Цит. соч. С. 695. . Барон М. де Марбо верно заметил: «Самые большие противники императора вынуждены согласиться, что он превзошел сам себя в зимней кампании первых трех месяцев 1814 года» [1370] Марбо М., де. Мемуары. С. 713. . Но победить шестую коалицию в 1814 г. только силами армии без общественной поддержки Наполеон не мог, даже если бы не предал его Талейран, не изменил Мармон. Коалиция все равно задавила бы его громадным и постоянно нараставшим количественным превосходством сил.