Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги

Взаимоотношения между Кеннеди и американскими радикалами по большей части были односторонними: Кеннеди заботил радикалов больше, чем они заботили его. Артур Шлезингер, гарвардский профессор и один из самых важных consiglieri семейства Кеннеди, в молодости был марксистом. Когда он работал в Белом доме, лидеры «Студентов за демократическое общество» вручили ему экземпляр Порт-Гуронской декларации 74хотя Шлезингер не посчитал это событие достаточно важным для того, чтобы отразить его в своем дневнике. В 1967 году Шлезингер встретился с лидерами бостонской ячейки СДО в «вызывающе унылой квартире» с фотографией Че Гевары на стене. Их «мутные абстракции» наполнили Шлезингера «ностальгией вперемежку с раздражением», хотя стиль этих ребят все же казался ему предпочтительнее «идеологической мегаломании» 1930-х годов 75. Его понимание взаимосвязи близкого ему Роберта Кеннеди со студенческим радикализмом было выражено с легкомысленным цинизмом. По словам Шлезингера, республиканец Нельсон Рокфеллер и Роберт Кеннеди оставались «главными надеждами» — без них «страна рискует увидеть массовой уход молодежи к СДО… или к ЛСД» 76.

Чикаго

6 июня 1968 года Кеннеди был застрелен в Калифорнии неуравновешенным палестинцем, который, видимо, действовал в одиночку. Убийство превратило политика в мученика, несмотря на то — или благодаря тому — что никто точно не мог сказать, за что же он сражался. Политическая беатификация Кеннеди как воплощения идеализма молодости заставила выживших деятелей выглядеть весьма блекло и тускло. Подобный настрой публики еще более усугубился в ходе съезда Демократической партии, который проходил в Чикаго с 26 по 29 августа 1968 года. Теперь борьба за место кандидата в президенты от Демократической партии развернулась между Юджином Маккарти, Джорджем Макговерном (который представлял себя как замену Кеннеди) и Хьюбертом Хэмфри. Последний из этих политиков, занимавший должность вице-президента, поддерживался большинством делегатов съезда, а также самим Джонсоном — несмотря даже на тот факт, что в прошедших праймериз он не участвовал. Если бы политическая машина Кеннеди еще участвовала в гонке, то Хэмфри, скорее всего, получил бы мощный отпор. Но в сложившейся ситуации Джонсон с легкостью манипулировал процессом. Для многих съезд стал еще большим разочарованием из-за того, что это был первый партийный форум, происходивший после утраты «диксикратами» своего контроля над Демократической партией в южных штатах.

В Чикаго нахлынули антивоенные активисты. Изначально протесты координировал Дэвид Деллингер, 53-летний пацифист из старой американской семьи, который в годы испанской гражданской войны водил машину «скорой помощи», а во время Второй мировой войны оказался в тюрьме за отказ служить в армии. Он был убежденным сторонником ненасилия. С ним вместе работали молодые радикалы, включая Тома Хайдена и Ренни Дэвиса из СДО. Кроме того, в Чикаго прибыли Джерри Рубин и Эбби Хоффман, которые в конце предыдущего года учредили Молодежную международную партию — «Йиппи» (Youth International Party — Yippies), а также Бобби Сил из партии «Черная пантера». Протестующие собирались в парке примерно в десяти милях от отеля Hilton, где проходил съезд демократов.

Организаторы обещали манифестацию с сотнями тысяч участников. В итоге оказалось, что протестующих всего около 10 тысяч, но нервная атмосфера вокруг всех этих событий заставила власти вести себя так, как будто они столкнулись с вооруженным восстанием. На улицы были выведены 12 тысяч полицейских, которых поддерживали 5 тысяч бойцов Национальной гвардии. В пригородах разместили еще 6 тысяч солдат, включая элитную 101-ю воздушно-десантную дивизию. По слухам, в толпе работали около тысячи агентов в штатском 77. «Йиппи», которых воодушевил шанс выступить перед такой внушительной аудиторией, угрожали, среди прочего, запустить в чикагскую систему водоснабжения ЛСД. В другое время власти посмеялись бы над такими угрозами, но сейчас полиция усилила охрану соответствующих объектов, несмотря на то что, по заверениям городского департамента водоснабжения и очистных сооружений, для сколько-нибудь серьезного эффекта в систему потребовалось бы загрузить 5 тонн наркотика 78. В Чикаго съехались писатели, включая Жана Жене, Уильяма Берроуза и Гора Видала; уподобляясь театральным критикам, они готовились писать рецензии на премьеру.

Чикаго и до этого был разделенным городом. Промышленный подъем военных и послевоенных лет изменил состав городского населения. Теперь в городском округе Кук проживало больше афроамериканцев, чем во всем штате Миссисипи, хотя много было и белых выходцев с Юга, а также людей с ирландскими корнями. По сравнению с 1950-ми годами, когда полицейское начальство зачастую жило не по средствам, работу полиции реформировали, хотя даже после преобразований чикагская полиция не могла похвастаться ни либерализмом, ни высокой моралью. Формальной сегрегации в Чикаго не было, но расовая принадлежность раскалывала людей, в том числе и по экономическим основаниям. Это проявлялось в городских беспорядках — особенно ярко в тех, которые последовали за убийством Мартина Лютера Кинга, когда мэр Ричард Дэйли приказал полиции «стрелять на поражение».

В частном порядке Дэйли был против войны во Вьетнаме. Когда Джонсон спросил у чикагского мэра, как Америке выйти из войны, Дэйли выразительно рекомендовал ему вспомнить, как в нее втягивались, а затем проделать те же шаги в обратном порядке. Но его недовольство войной, как и более поздние сожаления по поводу поведения полицейских в 1968 году, никогда не выходили в публичную плоскость. На публике Дэйли, 66-летний ирландский католик, стойкий приверженец закона и порядка, а также консерватор в социальных вопросах, оказывался идеальным объектом для демонизации со стороны протестующих. Дэйли отчаянно стремился сделать так, чтобы общенациональный съезд стал рекламой для горячо любимого им города, и потому старался предотвратить демонстрации. Ему не удалось этого добиться. Взвешенная сдержанность ранних протестов против вьетнамской войны к тому моменту исчезла без следа.

Многие из собравшихся на чикагских улицах упивались своим презрением к традиционной политике — в частности, устроив церемонию избрания свиньи кандидатом в президенты. Свинья была конфискована властями и передана в «Чикагское общество гуманности» — счастливый удел для животного в городе, процветание которого до недавних пор зависело от скотобоен. Через какое-то время городские власти выдали протестующим разрешение на манифестацию в парке Гранта. Но к тому моменту полицейские уже устали и обозлились — некий чиновник видел, как некоторые из них набивали перчатки свинцовыми шариками. Когда молодой человек попытался сорвать американский флаг, накинувшиеся на него офицеры развернули то, что в официальном отчете потом было названо «полицейским бунтом». Позже одна женщина вспоминала: «Все выглядело так, будто не мы штурмовали Бастилию, а Бастилия штурмовала нас». Части демонстрантов удалось прорваться к отелю Hilton, где проходил съезд, и там полицейские распыляли слезоточивый газ с таким рвением, что запах его чувствовался даже на двадцатом этаже, где находился офис Хьюберта Хэмфри.