Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги

Несмотря на все восхищение и/или страх, которые ими провоцировались, «черные пантеры» могли напрямую мобилизовать лишь несколько тысяч людей, причем многие из этих активистов были членами шаткой федерации разнообразных местных групп, а не централизованной организации 61. Когда в начале 1970-х партия «Черная пантера», ориентируясь на более институциональные формы политической деятельности, стала внедрять в своих рядах принципы централизованного контроля, ей пришлось оставить претензии на статус общенациональной организации и вернуться на свою исходную базу, в Окленд. Партию также подрывали внутренние разборки. Поначалу «Черная пантера» в Окленде сосуществовала с другой подобной организаций — «небольшой кадровой группой… занимавшейся теоретическим анализом черного движения» 62, которая базировалась в Лос-Анджелесе. Оказавшись на грани силового выяснения отношений друг с другом, обе группы договорились об определенном modus vivendi. В феврале 1971 года Элдридж Кливер, который стал «министром информации» «черных пантер», дискуссировал с Хьюи Ньютоном во время телевизионного шоу, причем Кливер поддерживал разговор по телефону, находясь в Алжире, где он скрывался от судебного преследования со стороны властей США. В ходе полемики молодые активисты взаимно исключили друг друга из партии, и только в начале 1972 года Ньютону и Силу удалось вернуть себе контроль над движением, которое они основали.

Броский образ «черных пантер» иногда скрывал умеренные позиции, которые они занимали по некоторым вопросам. Они были сторонниками расовой автономии, но не разделения по расовому признаку. Их политическая программа годилась, скорее, для Калифорнии, а не для сегрегированного Юга или городов северо-восточной части США, где черное население составляло большинство. Помимо расового вопроса они также интересовались и классовой проблемой. Они выстраивали межрасовые альянсы и гораздо лучше многих белых активистов-правозащитников осознавали этническую сложность американского общества, которое помимо белых и черных включало также азиатов, латиноамериканцев, индейцев. Партия «Черная пантера» поддерживала Сесара Чавеса и возглавляемый им преобладающе мексиканский профсоюз Объединенных сельскохозяйственных рабочих (United Farm Workers) 63

Бóльшая часть из того, чем занималась партия, было связано с неприметной работой на местном уровне, а не с подготовкой вооруженного восстания. Так, в январе 1969 года совместно с ирландским католическим священником «пантеры» организовали бесплатные завтраки для черных школьников, надеясь, что это поможет им с учебой 64. «Черные пантеры» желали также обеспечить расовые меньшинства доступной медицинской помощью и пытались создать «бесплатную народную медицинскую клинику» 65. Наконец, самое важное заключается в том, что «Черная пантера» как партия стала политической организацией, которая, в особенности в начале 1970-х, уже работала в рамках устоявшейся электоральной системы (см. главу 11).

Насилие

Реакция на «черных пантер» и на черное движение в целом к концу 1960-х стала ассоциироваться с более глубоким страхом перед насилием. Городские беспорядки сталкивали городскую бедноту и полицейских. В течение недели после убийства Мартина Лютера Кинга в 1968 году бунты прошли в 125 городах, 20 тысяч человек были арестованы, 2600 пожаров уничтожили имущества на 100 миллионов долларов. Пламенем были объяты здания, находившиеся в нескольких кварталах от Белого дома. Подобные бунты обычно не имели явных политических мотивов. Кроме того, их циклы не совпадали с подъемами и спадами радикального студенческого движения. Несмотря на беспорядки, спровоцированные убийством Кинга, пик городских восстаний в Америке пришелся на предыдущий, 1967 год, после чего они пошли на спад — как раз в тот момент, когда насилие только начало привлекать белых «леваков». Тем не менее бунты заметно способствовали общему обострению американских политических конфликтов. Консерваторы зачастую не отделяли политических активистов и уличных бунтовщиков друг от друга, а некоторые радикалы с интересом наблюдали за городскими беспорядками, видя в их участниках потенциальный резерв для своего революционного дела.

Важной особенностью американского 1968-го была доступность оружия. Один генерал предположил тогда, что у населения Чикаго больше пистолетов, чем у всей американской армии 66. Одержимость правом на владение оружием обусловила то, что радикалы порой обращались к риторике, похожей на риторику их врагов. Некоторые черные группировки были связаны с консервативной Национальной стрелковой ассоциацией (National Rifle Association) 67. Революционный профсоюз Dodge (Dodge Revolutionary Union Movement), квазимарксистская организация черных националистов, действовавшая на головном заводе автомобильной компании Dodge в Детройте, штат Мичиган, предлагал карабин М1 в качестве главного приза лотереи, сопровождавшей сбор средств на нужды организации 68.

Контркультура

Одновременно, а иногда и параллельно, с подъемом политического радикализма разворачивалась атака на привычную респектабельность среднего класса. Волосы мужчин становились длиннее, и они украшали себя бородами. В Беркли в качестве реакции на «Движение за свободу слова» Савио — и к его большому неудовольствию, — возникло «Движение за грязь слова» (Filthy Speech Movement), настаивавшее на том, что свободная речь должна предусматривать и непристойные выражения. Некоторые рок-группы — Jefferson Airplane, Grateful Dead, The Doors — стали восприниматься не в качестве создателей развлечений, а как центры религиозных культов.

Наркотики для американской молодежи были не в новинку. Марихуана вошла в обиход довольно давно, и даже самые продвинутые студенты «Христианского сообщества веры и жизни» (Christian Faith and Life Community), религиозной организации, аффилированной с Университетом штата Техас в Остине, курили траву уже в начале 1960-х, что порой вызывало негодование среди их более дисциплинированных товарищей с Северо-Востока. Новинкой конца 1960-х стал ЛСД, продвигаемый Тимоти Лири в качестве способа преобразования реальности.

Иногда казалось, что контркультура была намеренным уходом от политического радикализма. Она оскорбляла его потенциальных союзников, включая активистов движения «Власть черным», которые были консервативны в вопросах личного поведения. Иногда все крутилось вокруг приватного мира медитации, галлюцинаций и долгих прокуренных разговоров о космических кораблях. Когда-то «новые левые» пытались присоединиться к «войне с бедностью», начатой правительством в Вашингтоне. Но теперь казалось, что хиппи, которые попрошайничают на улице, воспринимают бедность как «стиль жизни». Французский социолог Эдгар Морен утверждал, что некоторые из хиппи, которых он встречал в Калифорнии в 1969 году, отказывались от ношения обуви, но сохраняли за собой свои автомобили 69.