Владимир Кучкин - Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Взаимоисключающие суждения ученых XIX — начала XX в. о статусе переяславской территории после 1302 г. вызывают естественное желание добиться четкости в указанном вопросе. К сожалению, в современной литературе эта четкость достигается не тем путем, каким она должна быть получена. В работах многих советских исследователей распространение получил основной тезис С.М. Соловьева, согласно которому в 1302 г. произошло присоединение Переяславля к Московскому княжеству, в дальнейшем уже не нарушавшееся [836]. Однако такая интерпретация летописных свидетельств 1302–1305 гг. не принимает во внимание более поздних показаний источников, о которых говорилось выше. Правда, в последнее время Ю.Г. Алексеев, посвятивший специальную работу истории Переяславского уезда в XV–XVI вв., несколько отошел от указанной точки зрения, но и его замечания о том, что, с одной стороны, Переяславское княжество вошло в начале XIV в. «в состав земель московского княжеского дома», а с другой — «юридически Переяславль рассматривался как часть великого княжения, и обладание им формально было связано с великокняжеским столом» [837], не вносят желанной ясности в проблему, поскольку в начале XIV в. московские князья великокняжеского стола не занимали, Переяславль же был тогда в их руках. Становится очевидным, что для решения всех спорных вопросов необходимо пересмотреть уже известный материал источников и попытаться привлечь новые данные.

Под 1362 г. летописи (древнейший из сохранившихся текстов — в Рогожском летописце) сообщают о том, что между князьями Дмитрием Ивановичем Московским и сидевшим на великокняжеском столе во Владимире Дмитрием Константиновичем Суздальским началась борьба за великое княжение. Оба князя перенесли решение спора в Орду. Оттуда от хана Амурата был привезен ярлык, по которому отдавалось «княжение великое по отчинѣ и по дѣдинѣ князю великому Дмитрею Ивановичю Московьскому» [838]. Далее Рогожский летописец сообщал, что «тое же зимы князь великий Дмитреи Иванович(ь) съ своею братиею съ княземъ с Ываномъ Ивановичемъ и съ княземъ Володимеромъ Андреевичемъ и со всѣми боляры и собравъ воя многы своея отчины и иде ратию къ Переяславлю», а князь Дмитрий Суздальский, убоявшись «нахожениа его», «сбѣже съ Переяславля въ Володимерь» [839]. Из приведенных летописных свидетельств становятся очевидными два факта. Во-первых, в 1362 г. Переяславль не был отчиной Дмитрия Ивановича Московского (он собирал воинов со «своея отчины», чтобы двинуться на Переяславль); во-вторых, Переяславль входил в состав территории великого княжества Владимирского (московский князь выступил в поход на Переяславль только тогда, когда получил ханский ярлык жа «княжение великое»). Отсюда следует, что между 1305 и 1362 гг. (крайние даты) московские князья лишились Переяславля и он был присоединен к великому княжеству Владимирскому.

Названные хронологические рамки можно сузить. Описывая возвращение в 1317 г. из Орды московского князя Юрия Даниловича с ярлыком хана Узбека на Владимирское великое княжение и уступку этого княжения Юрию Михаилом Ярославичем Тверским, тверской летописный памятник сообщал о том, что новый великий князь, пробыв долгое время в Костроме, двинулся «съ Костромы къ Ростову, отъ Ростова къ Переяславлю и много зла творя хр(и)стианомъ. А ис Переяславля въ Дмитровъ…» [840]. Как ни интерпретировать текст о насилиях великого князя Юрия (совершались ли они в Костроме, Ростове и Переяславле, в двух ли последних городах, или в одном Переяславле), бесспорным будет заключение, что жители Переяславля и, видимо, его волостей испытали «много зла» от войск Юрия Даниловича. Такого, естественно, не произошло бы, будь Переяславль частью территории Московского княжества или особым княжеством под управлением одного из князей московского дома. Очевидно, что Переяславль входил в состав владимирской великокняжеской территории, которой управлял предшественник Юрия на владимирском столе и его соперник Михаил Ярославич Тверской. Таким образом, летописное описание событий 1317 г., на которое до сих пор исследователи не обращали должного внимания, позволяет утверждать, что к концу второго десятилетия XIV в. Переяславль был уже великокняжеской территорией. Произошло это между 1305 и 1317 гг., т. е. в великое княжение Михаила Ярославича.

Переход Переяславля из рук московских Даниловичей под великокняжескую власть Михаила Тверского не мог состояться в результате каких-то переговоров и соглашений. Даниловичи не уступили Переяславля ни великому князю Андрею Александровичу в 1303 г., ни тверской рати боярина Акинфа в 1305 г. Присоединение Переяславля к великокняжеской территории могло осуществиться только в результате военного конфликта.

На протяжении 1305–1317 гг. тверские и московские князья не раз вступали между собой в вооруженную борьбу. Летописи отмечают резкие столкновения между Тверью и Москвой в 1305, 1307, 1311, 1314 и 1316 гг. [841]В 1314 и 1316 гг. борьба шла за Новгород Великий, и вопрос о Переяславле тогда не стоял. В 1311 г. дело ограничилось сбором полков, но открытой войны не последовало, из чего можно заключить, что и в 1311 г, каких-либо акций в отношении Переяславля не предпринималось. Остаются две даты: 1305 и 1307 гг.

В эти годы Михаил Тверской, ставший великим князем Владимирским, предпринял два похода на Москву, но чем они были вызваны и чем закончились, летопись не сообщает, если не считать стереотипной фразы под 1307 г. о том, что Михаил «не успѣвше ничто же, възвратишася» [842]. В ученой литературе походы князя Михаила на Москву в 1305 и 1307 гг. хотя и отмечались, но долгое время никак не комментировались [843]. Лишь А.Е. Пресняков указал на то, что результатом похода 1305 г. явилось признание московскими князьями Михаила великим князем, а нападение 1307 г. стояло в связи с новгородскими делами [844]. Свою первую мысль А.Е. Пресняков ничем подкрепить не смог. Что касается второго утверждения исследователя, то оно основано на широко известной записи в псковском Апостоле 1307 г., содержащей цитату из «Слова о Полку Игореве»: «Сего же лѣта бысть бои на Руськои земли, Михаилъ съ Юрьемъ о княженье Новгородьское. При сихъ князехъ сѣяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша въ кнзяѣхъ которы, и вѣци скоротишася человѣкомъ» [845]. Однако А.Е. Пресняков не остановил своего внимания на вопросе, соответствует ли приведенная запись летописному известию о походе Михаила на Москву в 1307 г. Сделать это было необходимо хотя бы потому, что в свое время Н.М. Карамзин связывал бой между Михаилом и Юрием, упоминаемый в Апостоле 1307 г., с событиями не 1307 г., а 1317 г. [846]Отсюда становится очевидной необходимость в подробной аргументации даты записи псковского Апостола.

Запись эта помещена на последнем листе рукописи сразу же за записью о написании Апостола 21 августа 1307 г. и передаче его в псковский Пантелеймонов монастырь. Она сделана теми же чернилами, что и первая запись, но более мелким почерком, полууставом начала XIV в. Сопоставление почерков обеих записей позволяет утверждать, что эти почерки, несмотря на свой различный размер, принадлежат одному и тому же лицу. В самом деле, написание таких характерных букв, как юс малый, з («земля»), омега, отчасти к и ж, одинаково и для более крупного, и более мелкого почерков [847]. Названные признаки позволяют отождествить оба почерка и приписать их писцу Домиду, сделавшему упоминание о столкновении Михаила Тверского и Юрия Московского [848]. Сказанное еще не означает, что запись о бое Михаила с Юрием относится именно к 1307 г. Ведь Домид мог внести запись об этом событии спустя продолжительное время после написания Апостола. Необходимы данные иного рода, которые позволили бы датировать запись не временем жизни Домида, а более точно. И такие данные находятся.