Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Другим членам имперского военного совета он показался чудовищным и абсурдным. Превратить саму Германию или часть ее в завоеванную разнузданными наемниками страну — для войны их же руками с внешним врагом! Однако Валленштейн нашел сочувствие у императора Фердинанда II. Посредником между ними выступил тесть Валленштейна императорский камергер Гаррах. Императорским приказом от 7 апреля 1625 г. Валленштейну было поручено приступить к формированию за свой счет армии, находящейся в непосредственном распоряжении императора, для начала численностью в 20–30 тыс. человек. При этом император и Валленштейн исходили из совершенно разных посылок, хотя выводы их и сошлись. Для Валленштейна и примкнувших к нему немецких дворян, не говоря о жажде личной военной наживы и славы, главные соображения или хотя бы психологические импульсы в пользу кровопускания населению Империи лежали в сфере внутриполитической. Для императора же все сводилось к внешней политике. Никакие исторические документы не подтверждают часто повторяемого мнения, будто император принял проект Валленштейна потому, что зависимость от Католической лиги его стесняла и он хотел «усилить» императорскую власть, создав армию, не зависимую ни от кого, кроме императора. Все это — патриотические бредни немецких историков. Фердинанд II принял проект Валленштейна именно потому, что он последовательно рассуждал и действовал не как германский король, а как император. Германия — это только трамплин ко всемирной державе и только временное (хотя бы и многовековое) убежище императора; теперь, когда настал решительный час, что из того, если часть Германии или даже всю ее придется высосать и умертвить для торжества над миром? Что из того, если посреди грядущей всекатолической европейской империи окажется в первое время зона пустыни — цена достигнутой победы? Совершенно безразличный к Германии, Фердинанд II побеспокоился только о наследственных габсбургских владениях: после того как формирующиеся войска как саранча основательно обглодали Чехию, императорским указом было объявлено, что наследственные земли, «до настоящего времени постоянно и исключительно несшие на себе тяжесть содержания этой армады для защиты Империи, верных сословий и всего любезного христианства», слишком уже истощены, и поэтому впредь для формирования войск отводятся такие-то и такие-то округа Франконии и Швабии.

Страшно опустошив эти области Германии, армия Валленштейна двинулась к театру военных действий, продолжая все разорять на своем пути, через Гессен, Ганновер и Брауншвейг. Тем временем и приободрившийся Тилли действовал успешно в Вестфалии и Нижней Саксонии и занял все герцогство Брауншвейгское. Впрочем, между баварско-католической армией Тилли и имперской армией Валленштейна сразу возникло соперничество. Валленштейн уже вел себя заносчиво, как хозяин в Империи; оба предводителя проводили операции без общего плана, независимо друг от друга. Однако и их противникам недоставало единства. Христиан Брауншвейгский, Мансфельд и маркграф Баден-Дурлахский формально входили в «датское войско» и находились под командованием Христиана IV. Но в то время, как Христиан IV бился с Тилли в Нижней Саксонии, они вели, в сущности, самостоятельные действия в других местах. Впрочем, может быть, в этом сказалось смутное сознание той же идеи, что Империя может быть поражена только в войне на двух или нескольких фронтах. Христиан Брауншвейгский действовал в Вестфалии; он умер там весной 1626 г., оставив командование своему ученику, в дальнейшем сыгравшему большую роль, Бернгарду Саксен-Веймарскому. Маркграф Баден-Дурлахский оперировал в Мекленбурге и Померании. Мансфельд ринулся через Мекленбург дальше в Восточную Германию, на Эльбу, рассчитывая прорваться к прежним очагам борьбы — в Силезию, Чехию, Венгрию, тем более что Бетлен Габор, ободренный обстановкой, снова выступил против императора. Таким образом, война запылала по широкой периферии Германии, и имперско-католическим силам нелегко было угнаться за ее распространением. Валленштейн, считая наиболее опасным восточный фронт, устремился вслед за Мансфельдом, обогнал его и разбил его войско на Эльбе у Дессауского моста 25 апреля 1626 г. Однако Мансфельд быстро пополнил свою поредевшую армию новыми наемниками и обходным путем, преследуемый Валленштейном, все-таки прошел через Лаузиц и Силезию, оставив там часть войска во главе с младшим графом Турном, в Венгрию на соединение с Бетленом Габором. Но последний, несмотря на турецкую поддержку, уже затеял к этому времени новые мирные переговоры с императором и не был склонен к крупным операциям. Его отряды только разоряли территорию Словакии вместе с жадными до любой добычи солдатами Мансфельда, так же как и подоспевшего Валленштейна. Нечто подобное происходило и в Силезии, где осталась основная часть войск Мансфельда. Ни одна сторона не имела долгое время решающего перевеса над другой. То же было и в Северо-Западной Германии. Христиан IV в течение 1625–1626 гг. вел упорную войну с Тилли. Ему приходилось действовать в очень трудной политической обстановке, среди бесконечных предательств мелких немецких князей и городов, хитривших, переходивших от одной воюющей стороны к другой, следуя своему подчас обманчивому политическому нюху. Так, герцог Брауншвейгский переметнулся на сторону Католической лиги, но выиграл только то, что его территорию вместо датчан стали грабить солдаты Тилли. Война шла с переменным успехом. До поражения при Луттере Христиан IV воевал не без успеха.

Как видим, на этом этапе обнаружилось, что и создание армии Валленштейна еще отнюдь не гарантировало императора от конечного поражения. Напротив, поражение все-таки неминуемо наступило бы, если бы ресурсы «датского войска» продолжали нарастать. Однако они как раз непоправимо убывали.

Уже колебания Бетлена Габора и протестантских князей в Германии, на которых, казалось бы, Христиан IV и его союзники могли твердо рассчитывать, хотя они и не были сами по себе решающим фактором, как барометр, отразили изменение международной погоды. Действительно, воинственный порыв антигабсбургских держав оказался исторически незрелым. Еще не было налицо всех предпосылок для всеевропейской антигабсбургской коалиции. Силы, толкнувшие Данию в войну, очень скоро отвернулись от нее и бросили ее на произвол судьбы.

Голландия, где с 1625 г. власть сосредоточилась в руках нового штатгальтера и главнокомандующего Фридриха-Генриха Оранского, ведя тяжелую войну с Испанией, не могла и думать о субсидиях датчанам. Ее военное положение в 1626–1629 гг. было настолько тяжело, что она сама нуждалась в помощи; ее артиллерия, составлявшая ее главную силу на море и на суше, принуждена была частично умолкнуть из-за недостаточного импорта селитры, которая раньше, до того как в 1625–1626 гг. вновь разгорелась затихшая было шведско-польская война, доставлялась преимущественно из Польши. Финансы были напряжены до крайности. В борьбе с поднявшими голову арминианами Фридрих-Генрих снова подчеркивал исключительно антииспанскую направленность своей внешней политики и должен был еще строже воздерживаться от вмешательства в германские дела.