Курт Керам - Узкое ущелье и Чёрная гора

Рамсес был плохо информирован своими шпионами и к тому же переоценивал собственную персону, что бесспорно мешало ему правильно оценивать других. Он поверил «дезертирам» и предпринял нечто совершенно безрассудное. Встав во главе первой армии, «его величество выступал впереди, подобно своему отцу Монту, властелину Фив, и перешел вброд Оронт с первой армией Амона».

Иначе говоря, на основании высказываний двух «дезертиров» он разделил свое войско и вывел одну армию вперед на расстояние примерно десяти километров от главных сил в неизвестную местность. Мало того, сам встал во главе передового отряда, сопровождаемый, по-видимому, только группой военачальников, вместо того чтобы выслать авангард, сохранив связь с главными силами. Тем самым инициатива оказалась в руках хетта Муваталлиса, который спокойно ждал приближения Рамсеса, затем снял свое войско, находившееся на северо-западе от города, и перешел Оронт.

В то время как Рамсес в поисках врага отправился с запада мимо Кадеша на север (постоянно находясь во главе лишь одной армии, ибо армия Ра медленно следовала сзади, а Птах и Сет оставались к югу от Оронта), Муваталлис двинул свои войска с восточной стороны города на юг. Между ним и врагом находился городской холм и стена крепости.

Эти маневры продолжались до второй половины дня. Прибыв к северо-западу от города (туда, где незадолго до этого был лагерь Муваталлиса), Рамсес приказал раскинуть палатки, а уставшим войскам отдыхать и готовить пищу. Тем временем медленно приближалась армия Ра, и случай помог египтянам поймать двух хеттских шпионов. Это были первые враги, которых увидели египтяне. Рамсес приказал избивать их, пока они не признались, что Муваталлис отнюдь не бежал от фараона, а со всем своим войском находится за городом.

Теперь Рамсес понял, какая ему грозит опасность.

Он обрушился на своих военачальников, которые раньше тщетно предостерегали его от легкомысленного выступления, выслал гонцов, чтобы поторопить приближение армии Птах, и надеялся лишь на то, что армия Ра приблизится на расстояние слышимости человеческого голоса.

Но Муваталлис уже на юге от Кадеша снова перешел реку. Со своими быстрыми, как молнии, колесничими (в каждой хеттской колеснице, кроме возницы, находились еще два воина, а в египетской — один), он ворвался в находившуюся на марше армию. «Они атаковали армию Ра, когда она была на марше, ничего не подозревала и не была готова к бою. Армия и колесничие его величества не устояли перед ними!»

Муваталлис рассеял армию Ра и почти полностью уничтожил ее. Хеттские боевые колесницы — новейшее, быстрейшее и всепобеждающее оружие наступления — преследовали бегущих. Спасаясь, остатки египетской армии в такой безумной панике ворвались в лагерь Амона, врезались в ряды собственных войск, что увлекли за собой и эти пораженные неожиданностью войска.

Это было решающим моментом битвы при Кадеше. Легкие боевые колесницы внесли новый стратегический маневр в историю войн — внезапность окружения.

Принимая это во внимание, невозможно отнестись с доверием к победным реляциям египтян.

Оба войска были примерно одинаково сильны — в каждом около двадцати тысяч человек. Разгромив армию Ра, Муваталлис обезвредил четвертую часть боевых сил фараона. Затем от отрезал армию Амона (тем самым и самого фараона) от главных сил — армия Птах приближалась, находясь в полном неведении, армия Сет все еще ждала к югу от Оронта. И Муваталлис, с молниеносной быстротой использовав ситуацию, прорвался со своими колесничими через ряды бегущих, зашел им в тыл и окружил царя!

Ни один наблюдатель не мог бы сомневаться в том, что величайшая битва древности должна была кончиться уничтожением египетского войска. Сохранив нетронутыми силы своей армии, Муваталлис получил возможность разбить армию за армией египетские войска.

Только чудо могло помешать полному уничтожению египтян. Только чудо могло спасти самого фараона и остатки его войска. И это чудо свершилось.

Египетские авторы хроник позже писали о нем, как о необыкновенном примере божественной храбрости Рамсеса. Однако как бы ни были велики деяния фараона, спасение его стало возможным лишь благодаря двум событиям, происшедшим совершенно независимо от его вмешательства. В смешанном войске хеттов была слабая дисциплина. Уверенные в победе и опьяненные боем, ударные части хеттов охватила жажда добычи, и, увидев перед собой лагерь Рамсеса, покинутые палатки и очаги, продовольственные повозки, утварь и оружие, оставленные бежавшими, они прекратили преследование. Превратившись в беспорядочную орду, не слушавшую команды, хетты, недавно столь грозные, могли теперь стать жертвой любой энергичной а саки. Однако такая атака была произведена не войском Рамсеса, а неожиданно со стороны моря. Небольшой, хорошо дисциплинированный отряд, который, едва появившись на поле боя, разгромил шайки хеттских мародеров. Мы не знаем, откуда он появился, предполагают, что это было подразделение, которое, не имея определенного боевого задания, прибыло в одну из гаваней с целью установить связь с войском. Этот отряд спас фараону жизнь, ему он обязан тем, что впоследствии мог называться «Великим».

Придворный поэт подробно описывает, каким образом Рамсес спасся из окружения. Если отвлечься от безмерных преувеличений, надо признать, что в рассказе есть захватывающие моменты. Волнующей является также и художественная форма повествования, в которой хроникальные сообщения автора сочетаются с описанием личных переживаний царя во время сражения, его призывов к богу и горьких жалоб на вероломных соратников, бросивших его в минуту опасности.

«Его величество был совершенно один со своими телохранителями, — так начинается сообщение, описывающее решающий момент сражения, — в то время как презренный правитель хеттов, — и здесь поэт клеймит хитрость врага, как трусость, — со всех сторон был окружен своими войсками и из страха перед его величеством не принял участия в сражении».

«Когда выступили хеттские колесничие, раскололи и рассеяли армию Ра и бегущие толпы (среди них два сына Рамсеса) достигли лагеря фараона и в своем паническом бегстве увлекли собственные войска, тогда его величество выступил, "как его отец Монту", одевши боевые украшения и облачившись в панцирь; он был подобен Ваалу в час гнева. Большая упряжка, на которой ехал его величество, носила название "Победа у Фив", и она была из больших конюшен Рамсеса. Его величество помчался вперед и проник во вражеское войско хеттов совершенно один, и никого с ним не было».