Виталий Познахирев - Оттоманские военнопленные в России в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

3) Розыску серьезно препятствовали те обстоятельства, которые в российской служебной переписке определялись как «большое число однофамильцев» и (или) «сходство имен». Например, при розыске уроженца Стамбула Ибрагима Сале в одной только Курской губернии нашлось… сразу четыре Ибрагима Сале (не считая Сали оглу Ибрагима). Правда, ни один из них уроженцем Стамбула не был. Впрочем, столь масштабные совпадения встречались далеко не всегда, и гораздо чаще с мест пересылали в ГШ лишь список лиц «с подходящими именами».

Наконец, ситуацию усугубляли российские бродяги, среди которых стало модным при задержании выдавать себя за бывших военнопленных, «забытых начальством» в городе, название которого они «как-то запамятовали». (Некоторые набирались наглости доказывать это даже турецким дипломатам) [451].

Вместе с тем, мы категорически утверждаем, что розыск людей российская сторона во всех случаях вела добросовестно, последовательно и настойчиво. В этом нас убеждают, во-первых, конкретные изученные нами «розыскные дела». Например, Ахмеда Бин Халила, о котором было известно только то, что он «несправедливо сослан в Сибирь», не один год разыскивали департамент полиции МВД, Главный штаб, Главное Управление Восточной Сибири, канцелярия иркутского губернатора, Главное военно-судное управление и ряд иных органов, включая даже Одесское градоначальство, пока в 1884 г. его не удалось, наконец, обнаружить в свинцовых копях Алгачинского рудника Нерчинской каторги (Забайкалье), где он отбывал десятилетний срок за разбой [452]. Во-вторых, в этом нас убеждает тот факт, что российским властям, как правило, удавалось установить местонахождение даже такой сложной категории разыскиваемых, как дети. Это, в частности, касается уже упоминаемой ранее девочки Эмине (Ольги) или найденного в 1882 г. мальчика Тодора Гулимова (Тодора Тодорова) [453].

Правовой основой расчетов за содержание военнопленныхстала ст. 6 Константинопольского трактата от 27 января (8 февраля) 1879 г. (Приложение 15). согласно названной норме, «специальные комиссары будут назначены императорским российским правительством и Блистательной Портой для сведения счетов расходам по содержанию турецких военнопленных. Эти счеты будут сведены по день подписания Берлинского трактата. Из них будут вычтены расходы, произведенные оттоманским правительством на содержание русских пленных, и сумма, какая за сим составится определительно, будет уплачиваться Блистательной Портой в двадцать один равный срок в продолжении семи лет».

Подготовка к взаиморасчетам началась за месяц до подписания названного Трактата, а вернее — 3 января 1879 г., когда Д. А. Милютин потребовал от Начальника Главного штаба представить «в возможно скорейшем времени сведения о том, во что обошлось содержание военнопленных турок в последнюю войну», указывая отдельно «расходы на жалование, на вещевое довольствие, на продовольствие, на содержание больных, на помещения, на перевозку и на другие надобности, если таковые были произведены» [454]. Уже 4 января Начальник ГШ направил соответствующее предписание командованию внутренних военных округов. аналогичные распоряжения были сделаны и Министром внутренних дел [455].

Сбор необходимых данных осуществляли структурные подразделения ГИУ и ГВМУ, воинские начальники, губернские и уездные распорядительные комитеты и вообще все органы и учреждения, которые во время войны, так или иначе, привлекались к обслуживанию пленных. О том, насколько многоплановый характер носила эта работа, можно в определенной степени судить по данным Таблицы 33, в которой представлены сведения о расходах на одно лишь квартирное обеспечение турецких нижних чинов только в пределах одной лишь губернии.

Таблица 33

Структура расходов на квартирное обеспечение турецких военнопленных в Курской губернии в 1877–1878 г. [456]

Итоговые ведомости по каждому региону направлялись губернскими воинскими начальниками в штаб соответствующего округа, откуда, после обобщения (см., к примеру, Таблицу 34), пересылались в ГШ.

Таблица 34

Структура расходов на содержание турецких военнопленных в Казанском военном округе в 1877–1878 г. [457]

Как видно из данных Таблицы 35, суммарные затраты российской казны на содержание турецких военнопленных превысили 5,5 млн руб. При этом бо́льшая часть названной суммы (60,1 %) была истрачена на продовольственное и вещевое обеспечение турецких нижних чинов. Третьи по величине расходы пришлись на жалование и квартирное довольствие офицеров (14,61 %), а четвертые (12,45 %) составили затраты на медицинское обслуживание османских пленников и погребение умерших.

На рубеже 1879–1880 гг. смешанная русско-турецкая комиссия, образованная в соответствии со ст. 6 Константинопольского трактата, пришла к соглашению, что за вычетом расходов оттоманского правительства на содержание русских пленных в Турции, Порта должна уплатить России 4 696 599 руб. 23 коп. Сумма эта подлежала выплате в течение оговоренного сторонами срока (7 лет), терциально (т. е. один раз в четыре месяца), начиная с 1 (13) марта 1880 г., по 1/21 части долга или по 223 647 руб. 58 5/21 коп. [458]

Таблица 35