Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Спустя два дня президент Трумэн заявил, что верит в искренность советских предложений относительно снятия «блокады Берлина». Он добавил при этом, что если бы сомневался в честности намерений русских, то не допустил бы продолжения переговоров (с русскими).

В тот же день, 28 апреля, Дин Ачесон, занявший тем временем пост государственного секретаря, сделал заявление, что Соединенные Штаты склонны вернуться к принципу «четырехсторонности» в управлении Германией. Он даже объявил, что соглашения, заключенные с Англией и Францией относительно создания обособленного западногерманского государства, имеют «временный» характер. «Лондонские соглашения и программа для Западной Германии, вытекающие из трехсторонних соглашений, представляют собой временное решение, которое отнюдь не исключает возможную реализацию соглашений, относящихся ко всей Германии в целом».

Само собой разумеется, что в лагере западных держав не было полного согласия. Клей потребовал от Вашингтона прекращения переговоров с русскими. Англичане со своей стороны действовали в том же духе. Британцы находили «чрезмерным» оптимизм американцев и выражали беспокойство, в особенности в связи с возобновлением работы Совета министров иностранных дел «четверки». 19 апреля Бевин, вернувшийся из поездки в Вашингтон, где он присутствовал при подписании Атлантического пакта, назвал «преждевременными» сообщения, согласно которым советское правительство предложило возобновить переговоры четырех держав по Германии. К этому времени, как мы видели, соглашение между Вашингтоном и Москвой было фактически решенным делом.

Англичане так цеплялись за лондонские соглашения по Германии, заключенные между тремя западными державами, словно они были окончательными и исключали всякие переговоры с русскими относительно Германии. В ноте, которую Форин оффис опубликовал одновременно с государственным департаментом в ответ на сообщение ТАСС от 26 апреля, утверждалось, что министры иностранных дел трех западных держав «в ходе бесед в Лондоне ясно определили», что никакая сессия Совета министров иностранных дел («четверки») не может «отменить или отложить осуществление планов трех западных держав относительно создания немецкого правительства в Западной Германии».

Англичане, таким образом, открыто высказались против созыва новой конференции «четверки», а следовательно, и против того, чтобы положить конец берлинскому кризису. Более того, они настойчиво пытались убедить американцев, что никакое соглашение с Москвой невозможно и что все попытки подобного рода являются тщетными и обречены на неудачу. Большая часть лондонских газет писала о советском «пробном шаре» и рассматривала меры, принимаемые русскими для примирения, как «чисто пропагандистский маневр».

Но американцы стояли на своем, и в конце концов события развернулись так, как они желали. Вполне возможно, даже наверняка, что поведение американского правительства представляло собой дипломатическую тактику, имевшую своей целью добиться снятия «блокады Берлина» и окончания кризиса, прежде чем правительство будет опрокинуто теми, кто непременно хотел углубления кризиса.

Как бы там ни было, эта линия проводилась вопреки яростному противодействию англичан, генерала Клея и тех, кто стоял за ними в Соединенных Штатах. Генерала Клея старательно держали в стороне от всех мер, которые принимались для соглашения с русскими. В Вашингтоне, без сомнения, боялись каких-либо безрассудных действий в последнюю минуту со стороны главнокомандующего американскими оккупационными войсками в Германии, — действий, которые поставили бы американское правительство перед совершившимся фактом. Сам Клей замечает в своей книге, что узнал из газет о соглашении с русскими.

Но, по правде говоря, ничего не было упущено, чтобы саботировать конференцию, ни главнокомандующим американскими оккупационными войсками в Германии и Англией, ни правительством Соединенных Штатов, особенно учитывая то обстоятельство, что конференция должна была собраться уже после снятия блокады (спустя одиннадцать дней). Американское правительство было заинтересовано только в том, чтобы положить конец блокаде и берлинскому кризису. В остальном оно вовсе не было расположено возобновлять переговоры с русскими по германскому вопросу и еще меньше к тому, чтобы поставить под вопрос создание западногерманского государства и всю политику Соединенных Штатов в Германии.

Таким образом, от соглашения с русскими уцелело только обязательство, взятое на себя русскими: снятие блокады. Конференция была заранее обречена. Клей постарался положить ей конец, когда она еще не собралась, изъяв самый предмет ее обсуждения — германский вопрос. 8 мая 1949 года временный парламент трех западных зон, заседавший в Бонне под председательством — и давлением — генерала Клея, проголосовал за конституцию сепаратного государства — Федеративной Республики Германии. 12 мая конституция была утверждена военными губернаторами трех западных оккупационных зон.

23 мая в Париже собралась конференция четырех министров иностранных дел. Но, по существу, она была бесцельна. Ей предстояло обсудить германскую проблему, в то время как такой проблемы уже не существовало. Не было больше Германии, рассматриваемой как единое целое, а было сепаратное западногерманское государство. Западные державы не могли ничего предложить русским в качестве компенсации за снятие «блокады». Поэтому после длительных дискуссий, не имевших никакого смысла, министры расстались, чтобы больше никогда не собираться.

Конечно, единственной ощутимой выгодой от всей этой не слишком блестящей операции было снятие «блокады». Но наиболее существенной была ликвидация берлинского кризиса, а вместе с ним и последней «возможности», представившейся всем тем людям по обе стороны Атлантического океана, которые изо всех сил призывали к войне. Другие возможности, которые представились впоследствии, уже не могли быть использованы ни Англией, ни Черчиллем. Осенью 1949 года была взорвана русская атомная бомба.

За самым крупным кризисом послевоенного времени, за июльским кризисом 1948 года, последовало событие первостепенной важности, которое должно было, уже во второй раз, преобразить лицо мира. После американской атомной бомбы была взорвана первая русская бомба. Еще одна «историческая» дата: 23 сентября 1949 года.

Американская атомная бомба установила атомную монополию Соединенных Штатов, благодаря которой они обладали абсолютным превосходством в мире. Русская атомная бомба подорвала эту монополию и уничтожила это превосходство Соединенных Штатов. Вследствие этого американцы встали перед жестокой дилеммой.