Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Исследователям эти летописные известия были знакомы давно, но они проходили мимо них, полагая, что поздней Никоновской летописи, составленной спустя более Нем 200 лет после событий XIII в., доверять особо не следует, а нужно опираться только на ранние летописные своды. Но и в ранних летописях, к примеру Лаврентьевской, мы также находим «лишних» угличских князей. Так, под 1288 г. она сообщает: «Седе Андрей Александрович на Ярославле, а Олександр Федоровичь на Оуглече поле ». Спустя шесть лет, под 1294 г. она говорит о кончине последнего [642].

Таким образом, видим, что приблизительно за полвека у нас наряду с шестью «достоверными» угличскими князьями оказывается такое же количество «лишних». В данной работе мы не ставим перед собой задачи найти решение этой проблемы. Это должно стать предметом особого исследования. Укажем лишь на то, что в качестве возможного пути выяснения данного противоречия может стать предположение, что до того, как в последней четверти XIII в. Углич стал собственностью ростовских князей, он являлся частью одного из других русских княжеств. Некоторые указания источников позволяют думать, что таким центром, к которому «тянул» Углич, могла быть Вологда. Об этом, в частности, говорит то, что Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. вместе с Угличем благословляет своего сына Петра двумя вологодскими волостями — Тошною и Сямою [643].

С конца XIII в. название Углича почти на 80 лет исчезает из русских летописей. А как раз именно на этот период и приходится «купля» Углича. Отсутствие четких указаний источников на то, каким образом был присоединен Углич, породило среди исследователей различные догадки. В частности, историки пытались выяснить — кто из угличских и ростовских князей мог «продать» Углич.

Местный угличский историк XIX в. Ф.Х. Киссель, обнаружив у Н.М. Карамзина запись о том, что в 1375 г. в походе Дмитрия Донского на Тверь участвовал среди прочих русских князей и Александр Константинович Ростовский [644], отождествил его с одноименным князем, княжившим в Угличе с конца XIII в. Попытался он даже выяснить вопрос: сколько денег взял угличский князь 33 свое княжество? У В.Н. Татищева, использовавшею не дошедшие до нас летописи, он нашел любопытные подробности о продаже местными князьями в 1474 г. половины Ростова: «Тоя же зимы князи ростовские, князь Володимер Андреевич со всеми детьми и братаничи, продали отчины своей половину города Ростова со всем, и взяша за него два села великого князя да денег 5000 Рублев» [645]. Отсюда он сделал вывод: «Как Углич всегда стоит половины Ростова, то можно наверно заключить, что Угличское княжество было продано за пять или более тысяч рублей» [646].

Правда, довольно скоро ошибка Ф.Х. Кисселя была обнаружена. Угличский князь Александр Константинович, родившийся в 1286 г. [647], просто физически не мог дожить до времен Дмитрия Донского. В походе 1375 г. на Тверь принимал участие другой Александр Константинович, сын князя Константина Васильевича Ростовского [648].

П.Н. Петров, обратившись к местной угличской летописи, выяснил, что в середине XIV в. она упоминает некоего князя Константина, правившего здесь уже на правах московского наместника. Считая так же, как и Ф.Х. Киссель, что Углич был «продан» Александром Константиновичем, П.Н. Петров высказал догадку, что Калита прислал править Угличем своего брата Константина Даниловича [649]. Логику ученого можно понять. В предыдущей главе было показано, что старший сын Даниила Московского Юрий, получив Новгород, не стал там княжить сам, а посадил в качестве наместника своего брата Афанасия. Обнаружив в угличской летописи имя некоего князя Константина, П.Н. Петров предположил, что речь идет о неизвестном по другим источникам брате Калиты. Но если сведения об Афанасии Даниловиче все же встречаются в летописях, то существование Константина Даниловича ничем не подтверждается, и поэтому его следует признать не более чем выдумкой.

Угличский князь Александр Константинович, которого Ф.Х. Киссель и П.Н. Пеуров считали последним самостоятельным владельцем Углича, упоминается в летописях всего три раза: в них говорится о его рождении в 1286 г., вокняжении в Угличе в 1293 г. и его женитьбе в 1302 г. [650] А.В. Экземплярский, занимаясь генеалогией угличских и ростовских князей, обнаружил в летописи под 1320 г известие о смерти князя Юрия Александровича Ростовского [651]. Судя по отчеству, он был сыном Александра Константиновича. Поскольку его отец женился в 1302 г к моменту смерти в 1320 г. Юрий Александрович был очень юн — ему было только лет семнадцать-восемнадцать и едва ли он был даже женат [652]. Очевидно, он-то и был последним угличским князем из ростовского княжеского дома. Поскольку Юрий, судя по всему, умер бездетным, Углич, по мнению А.В. Экземплярского, становился выморочным и должен был перейти к другим князьям из ростовского княжеского дома. «Но так как мы ниоткуда не видим, чтобы он был после 1320 г. за князьями ростовскими, то — спрашивается — кто же владел им? Вопрос этот так и должен пока остаться вопросом», — заключал свои рассуждения ученый [653].

Ответ на него попытался дать К. Ярославский. По его мнению, после смерти князя Юрия Александровича Углич перешел во владение ростовских князей Федора (ум. 1331) и Константина (ум. 1365) Васильевичей. Поскольку из Жития Сергия Радонежского известно, что в первой половине 30-х гг. XIV в. в Ростове распоряжался уже Иван Калита, а из местной угличской летописи было известно, что первым наместником в Угличе был некий князь Константин, К. Ярославский предположил, что ростовские князья «Андрей Федорович (ум. 1409) и Константин Васильевич с согласия великого князя Ивана Красного послали в Углич наместника князя Константина» [654]. Но данное предположение является не более чем гипотезой.

Приведенный выше перечень угличских князей XIII–XIV вв. важен для нас тем, что начиная с последней четверти XIII в. мы видим на угличском столе князей ростовского дома, а сам Углич являлся лишь частью Ростовского княжества. Поэтому для выяснения вопроса — когда и каким образом Углич был «куплен» московскими князьями-прежде необходимо решить другой вопрос — когда в Ростове появляются первые московские владения? Для этого мы должны обратиться к истории непосредственно самого Ростова.

История Ростовского княжества ХІV–ХV вв. и его вхождение в состав московских владений уже давно являются предметом внимания нескольких поколений историков. В частности, одним из последних дань этой тематике отдал В.А. Кучкин, посвятивший этому вопросу специальную статью и раздел в своей монографии [655]. Тем не менее, несмотря на основательность проработки этой темы, многое для нас в вопросе — когда и каким образом появились первые владения московских князей в Ростове? — остается неясным и представляет собой своеобразное белое пятно. Главной причиной этого является характер Источниковой базы, в первую очередь летописных известий. Поражает зачастую их крайний лаконизм — многие сообщения летописца представляют собой не развернутый рассказ о том или ином событии, а скорее выглядят, если так можно выразиться, записями-конспектами, своего рода «опорными точками», по которым хорошо знавшие реалии своего времени современники могли легко восстановить весь ход событий. Но помимо этого, имеется и другая трудность — даже таких крайне лаконичных известий очень мало. Достаточно сказать, что в русских летописях за весь XIV в. относительно Ростова имеется всего лишь пятьдесят известий, значительная часть которых говорит о смене церковных иерархов. Если к этому добавить десяток известий о Ростове в духовных и договорных грамотах московских князей, актах феодального землевладения да позднейшие родословные росписи князей, представляющие собой сухой перечень почти исключительно одних мужских имен, то, собственно, этим и исчерпывается тот круг источников, которым мы можем оперировать, говоря о Ростовском княжестве XIV–XV вв.