Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

Причины тому мы видим, главным образом, в следующем.

I. Эвакуация военнопленных, в т. ч. и турецких, особенно в зимний период, никогда не была сильной стороной отечественной системы военного плена, что во многом детерминировалось российскими пространствами, суровым климатом, бездорожьем, низкой плотностью населения и его еще более низким жизненным уровнем. Справедливости ради заметим, что в XVIII–XIX вв. военно-политическое руководство не раз пыталось компенсировать названные факторы, в частности, возлагая на обывателей обязанности «от места до места давать для турков по теперешнему холодному времени, из человеколюбия, с возвратом» тулупы и валенки; увеличивая для османов порцию мяса и даже выдавая водку «тем из них, кои пьют оную». Однако меры эти не всегда достигали цели, о чем говорит массовая гибель пленных после взятия Измаила (1790 г.), Варны (1828 г.) или Плевны (1877 г.) [191] Необходимо иметь в виду, что сказанное относится не к одним лишь подданным Оттоманской империи. К примеру, в октябре-ноябре 1741 г., т. е. в период Русско-шведской войны 1741–1743 гг., из 948 пленных, этапируемых из Петербурга в Москву, уже к моменту прибытия в Вышний Волочок погибло 615, а половину еще остававшихся в живых пришлось срочно госпитализировать. .

II. В процессе планирования и осуществления эвакуации из района Сарыкамыша зимой 1914–1915 гг. российское командование не приняло во внимание собственный опыт, приобретенный в ходе масштабных перевозок турок из районов Плевны и Шипки-Шейново зимой 1877–1878 гг. Между тем последний ясно указывал на следующее:

— в условиях распространения среди пленников эпидемии тифа высокая смертность, даже при тщательном медико-санитарном обеспечении, остается неизбежной и возрастает пропорционально времени проведенному в пути;

— эвакуируемые «привозят» тиф в те места расквартирования, которые считались ранее вполне благополучными в эпидемиологическом отношении.

Как видно из данных Таблицы 18, и то, и другое полностью подтвердилось в первые месяцы 1915 г. Так, Т. Я. Иконникова приводит сведения, согласно которым в эшелоне с турками, прибывшем в п. Шкотово Приморской обл. 15 февраля 1915 г., «из 37 тифозных больных через несколько дней умерло 23 чел. Эпидемия быстро распространилась на весь лагерь военнопленных. С февраля по март 1915 г. здесь заболело тифом 915 чел., из них умерло 390 чел.» [192] Иконникова Т.Я. Указ. соч. — С. 21. Сходные факты, но уже применительно к регионам Поволжья, содержатся и в работе А. В. Калякиной [193] Калякина А.В. Указ. соч. — С. 19. .

Таблица 18

Основные показатели, характеризующие периоды наиболее масштабных перевозок военнопленных Оттоманской империи в Россию в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и Первой мировой войны 1914–1918 гг. [194] Составлена по данным: ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 575. Л. 1–4; РГВИА. Ф. 400. Оп. 3. Д. 2047. Л. 81–94; Ф. 1300. Оп. 4. Д. 466. Л. 58, 80, 95; Д. 506. Л. 39, 82, 138, 195; Военно-медицинский отчет за войну с Турцией 1877–1878. Часть 3. СПб.: Б.и., 1887. — С. 320–321, 331, 337–339; Kutlu C. Op. cit. — S. 319–320.

III. Ни накануне войны с Турцией, ни вскоре после ее начала, ГУГШ не дал штабу КВО никаких предписаний о порядке и условиях эвакуации военнопленных противника, а последний не предпринял в этом отношении никаких самостоятельных шагов. Это видно уже из того, что Тифлис был назначен сборным пунктом военнопленных Кавказского фронта лишь 4 ноября 1914 г., хоть ГУГШ потребовал определить такой пункт еще 25 октября, а первые запросы из частей о дальнейшем направлении пленников стали поступать в штаб округа уже 21 октября [195] РГВИА. Ф. 1300. Оп. 4. Д. 466. Л. 15–21, 26, 35. .

IV. К концу 1914 г. 3-я Турецкая армия испытывала серьезные проблемы с продовольственным, медицинским и вещевым обеспечением личного состава, которые особенно обострились в период Сарыкамышской операции. В результате измотанные многодневными боями османы попадали в плен в непригодной к дальнейшей носке одежде и обуви, имея большое число обморожений, а также ослабленные длительным недоеданием, что способствовало быстрому распространению среди них инфекционных болезней. Помимо того, наступательный характер операции привел к захвату части турецких лечебных учреждений вместе с находившимися в них больными и ранеными.

V. Эвакуационные мероприятия отличались низким уровнем организации и слабым учетом реального состояния военнопленных. Так, из действующей армии они направлялись в Тифлис без прохождения карантина, санитарной обработки, должного медицинского осмотра, а порой без пищи и кормовых денег [196] Там же. Л. 110, 112; Д. 506. Л. 84. . Причем перебои с питанием пленных не прекращались и в дальнейшем, даже по выезду их за пределы КВО, о чем говорят приказы по Казанскому военному округу, приведенные в Приложениях 1 и 2 к настоящей работе. Ситуацию еще более усугубляли регулярные отказы турок от приема пищи и лекарственных средств, основанные на предположениях, что их довольствуют свининой и спиртосодержащими медикаментами.

Уровень медицинского обеспечения в Тифлисе не всегда позволял выявить даже лиц с признаками обморожений, и таковые позднее обнаруживались в Ростове-на-Дону и более отдаленных пунктах [197] Южный телеграф. 1915. 9 янв. С. 3. . Есть также основания предполагать, что степень тщательности медицинского осмотра, производимого на сборном пункте фронта, была обратно пропорциональна численности партии. Во всяком случае, данные Таблицы 19 указывают на то, что в группах свыше 1 000 чел., проследовавших через Тифлис 3, 4 и 6 января 1915 г., доля лиц, признанных нетранспортабельными, оказывалась значительно ниже, чем в относительно малочисленных партиях.

Таблица 19

Динамика численности турецких военнопленных, признанных не подлежащими дальнейшей эвакуации, при следовании через ст. Тифлис в период с 12 декабря 1914 г. по 19 января 1915 г. [198] Составлена по данным: РГВИА. Ф. 1300. Оп. 4. Д. 466. Л. 112, 126; Д. 506. Л. 30–31, 33–35, 42–43, 48, 54, 56, 78, 84–85.