Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

Впрочем, откровенно заниженный официальный показатель изначально вызвал недоверие к нему со стороны не только зарубежных, но и отечественных специалистов. Стремясь получить более достоверные результаты, известный советский демограф Б. Ц. Урланис пошел по пути экстраполяции на Россию уровня смертности османов в английском плену (9,3 %) и, тем самым, определил число погибших турецких военнопленных в 6 045 чел. (при общем их количестве 65 тыс. чел.) [506] Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. М.: Соцэкгиз, 1960. — С. 325. . Однако вряд ли такие расчеты можно считать приемлемыми для серьезного исследования.

Из зарубежных авторов наиболее убедительно выглядит точка зрения А. Рахамимова, полагающего, что в Россию было интернировано около 51 тыс. турецких военнослужащих (в т. ч. 950 офицеров), из которых 10 тыс. чел. (около 20 %) не пережили войну [507] Rachamimov A. Op. cit. — P. 39. . Однако ценность такого подхода во многом снижает очевидная округленность приводимых данных и не соответствующая действительности численность турецких пленных, в особенности офицеров, которых, по документам российского учета, к 1 января 1918 г. только во внутренних военных округах страны насчитывалось 1 389 чел. [508] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 575. Л. 4.

Между тем, все эти оценочные подходы вызывают обоснованное недоумение хотя бы уже потому, что сведения, необходимые для расчета уровня смертности турок, всегда были доступны исследователям. В частности, по данным Центропленбежа, к 1 мая 1918 г. на территории бывшей Российской империи находилось 47 614 турецких военнопленных [509] Там же. Оп. 6. Д. 25. Л. 7. . Практически о том же количестве пленников (47 687 чел.) российская сторона уведомила и турецкую делегацию, прибывшую в мае 1918 г. в Москву для организации обмена военнопленными. Более того, как утверждает Д. Кутлу, с приведенным показателем, в целом, солидарны и большинство турецких историков [510] Kutlu C. Op. cit. — S. 322–323. .

Всецело разделяя данную точку зрения, мы дополнительно аргументируем ее следующими рассуждениями, основанными на округленных данных Таблицы 7 и Таблицы 35:

а) До 1 января 1918 г. в округа Внутреннего района было интернировано 27 200 турок, тогда как налицо к указанной дате оставалось лишь 16 900 чел., т. е. за время войны с учета было снято 10 300 военнопленных, в т. ч.:

— до 1 мая 1915 г. 7 100 чел. (15 300–8 200);

— после 1 мая 1915 г. еще 3 200 человек (10 300–7 100).

При этом второй из приведенных показателей (3 200 чел.) мы считаем более репрезентативным, поскольку первый (7 100 чел.) отражает число военнопленных, погибших на рубеже 1914–1915 гг. вследствие событий и явлений, носивших, преимущественно, временный характер (см. Главу 3). Отсюда следует, что после 1 мая 1915 г. убыль турецких военнопленных в округах Внутреннего района составила:

[3 200: (27 200–7 100)] × 100 % = 15,9 %

б) Презюмируя, что убыль турок в пределах КВО была примерно равна указанной выше, мы приходим к выводу, что на Кавказе, куда было интернировано 37 300 османов, их число могло сократиться к 1 января 1918 г. на:

(37 300 × 15,9 %):100 % = 5 930 чел. (округляем до 5,9 тыс.)

в) Таким образом, к 1 января 1918 г. количество турецких военнопленных в России уменьшилось на 16 200 чел. (10 300 + 5 900), из которых до 15 000 чел., как мы полагаем, умерло, а еще до 1 200 чел. могли составить османы, переданные от военного ведомства МВД, совершившие удачный побег, а также освобожденные из плена в силу признания их инвалидами; лицами, неподлежащими плену; либо российскими подданными [511] ЦГА СПб. Ф. Р-5876. Оп. 1. Д. 35. Л. 864, 867. .

г) Обобщая изложенное, мы приходим к выводу, что уровень смертности турецких военнопленных в России в 1914–1917 гг. составил:

(15 000: 64 500) × 100 % = 23,3 %

Как следует из данных Таблицы 38, выведенный нами показатель является наиболее высоким среди военнопленных Центральных держав и в какой-то степени подтверждает мнение Эльзы Брёндштрем о том, что, хотя в русских лагерях турки составляли самую маленькую группу пленников, смерть собирала наибольший «урожай» именно среди них [512] Brändström E. Op.cit. — P. 226. .

Таблица 38

Уровень смертности военнопленных Центральных держав в России в 1914–1917 гг. [513] Составлена по расчетам автора, а также по данным: ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 6. Д. 25. Л. 7; Россия в мировой войне 1914–1915 года (в цифрах)… С. 41; Rachamimov A. Op. cit. — P. 39.

В то же время нельзя не заметить, что уровень смертности турок в 1914–1917 гг. не только превышал аналогичный показатель среди австро-венгерских и, особенно, германских военнослужащих, но и не имел ничего общего с периодом Крымской войны 1853–1856 гг., что ясно видно из сопоставления данных Таблицы 38 и Таблицы 39.

Рассматривая причины столь высокой смертности турок, мы считаем необходимым назвать в их числе следующие.

1. Недостаточное питание в период, предшествующий плену . В деятельности тыловых служб оттоманской армии на всем протяжении 1914–1917 гг. продовольственное обеспечение личного состава оставалось «узким местом», что подтверждается бесчисленными свидетельствами и турецких, и российских военнослужащих, и представителей нейтральных держав: «На сутки роте дают 3 барана и чечевицу. На отделение выдают всего 650 драхм проса (около 2,4 кг. — В.П. ). Хлеба не дают»; «На роту дают ежедневно 2 барана. Хлеба не видели 13 дней, его не подвезти. Вместо хлеба получаем по горсти пшена»; «На сутки дают по две горсти ячменя»; «10 дней назад выдали по куску хлеба величиной с кулак <���…> и по ¼ фунта (100 г. — В.П. ) баранины, а потом ничего не давали» [514] РГВИА. Ф. 1300. Оп. 4. Д. 2020. Л. 2–3; Ф. 3028. Оп. 1. Д. 119. Л. 13, 16. ; «В моем желудке неделю не было горячего чая. Мы питались только лепешками. Наполовину испеченные на листах железа в деревнях, они набивались в мешки, грузились на осликов и направлялись на фронт. К тому времени, как лепешки попадали к нам, они замерзали. Мы пытались разморозить их, пряча на груди и подмышками. Оттаивая, они крошились и рассыпались. Если появлялся кусочек мяса, у нас был праздник» [515] Ölçen M. Op. cit. — P. 33. ; «Турецкий солдат зачастую довольствовался лишь ломтем хлеба и горстью маслин» [516] Рафаэль де Ногалес. Четыре года под полумесяцем. М.: Русский вестник, 2006. — С. 21–22. ; «Накануне у них (турок — В.П. ) был горячий ужин, но [все равно] они сидели голодные как звери. И немудрено, проголодались за свою службу в турецкой армии» [517] Исаев М. М. Указ. соч. — С. 520. и т. п.

Таблица 39