Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

Правовой основой репатриации на данном этапе являлись: ст. ст. 7 и 12 Мирного договора между Россией, с одной стороны, и Болгарией, Германией, Австро-Венгрией и Турцией, с другой, от 3 марта 1918 г.; а также ст. ст. 17, 18 и 23 Русско-германского и ст. 13 Русско-турецкого Дополнительных договоров к названному Мирному договору [593] Документы внешней политики СССР. Т. 1. … — С. 119–125, 166–183, 199–205. . По смыслу названных норм военнопленные, признанные негодными к дальнейшей военной службе, должны были вернуться на родину «немедленно», а остальные военнопленные — «в возможно скором времени». Гражданские пленные подлежали «немедленному освобождению».

С российской стороны репатриацию осуществлял Центропленбеж, действующий во взаимодействии с НКИД, РОКК, Наркомвоеном и иными органами. С турецкой — Оттоманская дипломатическая миссия в РСФСР и ОКП, а также Германская комиссия по делам пленных (Германская комиссия попечения о пленных), которая приняла на себе «заботу о германских, турецких и болгарских пленных в России». Основным рабочим органом сторон являлась Смешанная комиссия по репатриации, в состав которой со 2 мая 1918 г. входила и турецкая делегация (председатель — генерал Ремзи-паша и два делегата: советник юстиции Бади бей и майор Хакки бей) [594] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 8. Д. 6. Л. 13. .

Репатриация происходила в условиях нарастающего в стране социального конфликта, сопровождавшегося утратой Москвой контроля над всё большей частью территории бывшей Российской империи, в первую очередь — над регионами Кавказа и Сибири, где, преимущественно, и были расквартированы турецкие военнопленные. Названные обстоятельства предопределили следующие особенности исследуемого этапа:

а) Организованная репатриация фактически распространялась лишь на Европейскую часть страны, тогда как возвращение на родину турок из иных регионов Центропленбежем не регулировалось и носило, в сущности, полустихийный характер. Более того, пленные, находящиеся на Дальнем Востоке, по существу, оказались вне процесса репатриации, поскольку еще в январе 1918 г., ввиду тяжелого положения на транспорте, ГУГШ запретил их перевозки в Европейскую Россию, а в марте того же года это подтвердил и Совнарком. Практически одновременно начался перевод военнопленных из Иркутского военного округа в Приамурский, с последующей их передачей командованию США, Японии и Чехословацкого корпуса, обеспокоенных тем, что в связи с революционными событиями в России, пленные Центральных держав могут угрожать стабильности в Сибири и на Дальнем Востоке. В итоге под российской юрисдикцией остался по сути лишь лагерь в г. Никольск-Уссурийский, а сам вопрос о возвращении на родину пленников, переданных союзному командованию, был поставлен только в феврале 1919 г. [595] РГВИА. Ф. 1558. Оп. 9. Д. 53. Л. 5, 118, 153; Д. 59. Л. 333–351.

ГАТО. Ф. Р-1583. Оп. 2. Д. 3. Л. 112.

б) Значительную часть «организованных» репатриантов составили османы, расквартированные в Астраханской, Саратовской, Тамбовской и некоторых других губерниях; «неорганизованных» — находящиеся на Кавказе [596] Там же. Ф. 2000. Оп. 11. Д. 80. Л. 13, 15, 24–25; ГАТО. Ф. Р-1583. Оп. 2. Д. 3. Л. 200–202. .

в) Ввиду отсутствия прямого сообщения между Россией и Турцией, пленные репатриировались через Оршу и Петроград (а точнее — через Германию и Швецию). Между тем Центропленбеж еще 4 апреля 1918 г. предлагал производить обмен пленными с Турцией морем, используя для этого порты Феодосии, Новороссийска и Туапсе [597] РГВИА. Ф. 12651. Оп. 11. Д. 143. Л. 2об. . Однако военно-политические события в России и вокруг нее не позволили реализовать данное намерение.

г) Москва передавала репатриантов Турции, исходя из принципа: «турецких военнопленных следует рассматривать как германских». Такой подход был принят по инициативе Стамбула уже 2 мая 1918 г. и подтвержден соглашением сторон от 18 июля 1918 г., согласно которому Германия обязалась «для обеспечения России на случай невозможности для Турции, за отсутствием прямого сообщения, произвести эвакуацию на родину русских военнопленных одновременно с эвакуацией Россией турецких, возвращать России столько здоровых русских военнопленных, сколько будет Россией эвакуироваться через Оршу турецких военнопленных». Кроме того, 29 июля 1918 г. Ремзи-паша, указывая на угрозу для пленных Центральных держав со стороны восставших частей Чехословацкого корпуса, потребовал, чтобы по отношению к туркам «были применены все мероприятия срочного характера, которые будут приняты и по отношению к германским пленным и чтобы они были вывезены из указанных местностей и <���…> возвращены на родину с германскими пленными по одному с ними пути» [598] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 8. Д. 6. Л. 13–14, 16, 49, 178. .

Как видно из данных Таблицы 42, всего за рассматриваемый период Центропленбежем было возвращено на родину не менее 2 443 военнопленных Оттоманской империи, что составило 2,48 % от общего числа репатриантов указанной категории, тогда как доля турок среди военнопленных Центральных держав, расквартированных за пределами округов Кавказа и Сибири, составляла на 1 января 1918 г. лишь 0,91 %, т. е. едва ли не втрое меньше [599] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 575. Л. 1–4. . Это позволяет утверждать, что претензии, которые летом 1918 г. Ремзи-паша неоднократно высказывал советской стороне по поводу низких темпов репатриации из России его соотечественников, являлись необоснованными [600] Там же. Оп. 8. Д. 6. Л. 47, 49. .

Таблица 42

Количество военнопленных и гражданских пленных Центральных держав, репатриированных через западные границы России до 1 сентября 1918 г. [601] Составлена по данным: ГАРФ. Ф. Р-130. Оп. 2. Д. 843. Л. 20; Ф. Р-3333. Оп. 2. Д. 322. Л. 81; Оп. 6. Д. 25. Л. 5–7.

Всего же, по утверждению Э. Брёндштрем, летом и осенью 1918 г. Россию покинули в общей сложности 25 тыс. турецких пленных [602] Brändström E. Op. cit. — P. 243, 283. . Правда, остается неясным, включены ли сюда те без малого 3 тыс. чел., которые указаны в Таблице 42. Остается неясным и то, насколько полны были данные, которыми располагала Э. Брёндштрем, ибо, приводя количество репатриантов из России в 1919–1921 гг., мемуаристка называет численность австрийцев, венгров, германцев, чехословаков, но не упоминает турок, что может указывать на ее недостаточную осведомленность в отношении последних.