Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

В числе отличительных черт данного этапа назовем следующие:

а) Органами советской власти не предпринималось серьезных попыток провести перерегистрацию турецких военнопленных и гражданских пленных, а равно иным образом восстановить систему их учета.

б) В середине 1919 г. основная масса оттоманских военнопленных, находившихся за Уралом, переместилась в Европейскую Россию и Туркестан. Что же касается нескольких сот турок, расквартированных на Дальнем Востоке, то их предполагаемой репатриации морем препятствовали события Греко-турецкой войны 1919–1922 гг., а вернее — блокада турецкого побережья греческим флотом. (Небезынтересно отметить, что в марте 1921 г. этими людьми заинтересовались турецкие коммунисты, и ЦК КПТ даже постановило «отправить особого уполномоченного для сосредоточения (турецких — В.П. ) военнопленных, находящихся на Дальнем Востоке, в соответствующий и подходящий пункт и использования их в деле Восточной революции» [613] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 181. Д. 154. Л. 21. ).

в) На рассматриваемом этапе отмечены лишь единичные случаи отъезда турок из России на родину через Одессу и Петроград [614] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 346. Л. 1. . При этом анализ служебной переписки указывает на то, что все русско-турецкое сотрудничество в решении проблемы репатриации османов сводилось, главным образом, к эпизодическим контактам между Центропленбежем и ОКП при почти полном равнодушии к названной проблеме со стороны иных советских органов, учреждений и должностных лиц. Это дает основания считать вполне достоверным следующее свидетельство одного из тогдашних руководителей Башкирской советской республики А. З. Валидова (Заки Валиди Тоган), относящееся к августу 1919 г.: «когда я вернулся в Стерлитамак, возникла проблема турецких пленных. Эти пленные, вернувшиеся из Сибири и застрявшие на отрезке железной дороги между Уфой и Самарой, просили нас помочь им уехать на родину. Я выпросил у Троцкого вагоны, якобы для наших военных нужд. <���…> Одну часть пленных я отправил в Ташкент, другую <���…> в Астрахань. С огромным трудом мне удалось вырвать локомотивы <���…>. Я был вынужден по этому случаю даже вступить по телеграфу в спор с Лениным и Троцким. Они сочли этот мой шаг как еще одну «авантюру» [615] Заки Валиди Тоган (Валидов) Воспоминания. В 2-х кн. Кн. 1. Уфа: Китап, 1994. — С. 317. .

г) Другим направлением сотрудничества Центропленбежа с представителями ОКП в этот период стала организация командировок последних в Казань, Самару и Уфу «для оказания помощи пленным туркам, прибывшим из Сибири <���…> вследствие невозможности в настоящее время организовать [их] эвакуацию на родину» [616] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 330. Л. 7–8. .

Неполнота источниковой базы затрудняет оценку общего числа турок, вернувшихся на родину в ходе третьего и четвертого этапов репатриации. Однако по сведениям Центропленбежа, к началу 1920 г. в России оставалось уже не более 2 тыс. бывших военнопленных и гражданских пленных Оттоманской империи [617] Там же. Л. 169. . Несколько иные данные представляли турецкие коммунисты, полагавшие, что к середине 1920 г. в одном только Майкопе находилось около 1 тыс. турок, а в Ростове-на-Дону и на Кубани — до 2,5–3 тыс. Утверждалось также, что «по всей Волге имеется около 15 тыс. турецких рабочих и крестьян», а в пределах Кубанской области, Черноморской губернии, в районах Ростова-на-Дону, Царицына, Саратова, Красноярска и в Туркестане «сосредоточено до 20 тыс. человек турецких аскеров, рабочих и крестьян» [618] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 1. Д. 13. Л. 29; Д. 18. Л. 35–36; Д. 20. Л. 26, 92–94. .

Мы, со своей стороны, считаем, что данные Центропленбежа хотя и занижены, но наиболее близки к истине, и к осени 1920 г. на территории бывшей Российской империи могло оставаться до 4 тыс. турок.

5. Пятый этап репатриации охватывает период примерно с ноября 1920 г., когда Центропленбеж начал передачу пленных представителям ВНСТ, по март 1921 г., когда между РСФСР и правительством ВНСТ был заключен Договор о дружбе (16 марта), а затем и Конвенция о возвращении на родину военнопленных (28 марта).

Особенности данного этапа мы видим в следующем.

а) В России были ликвидированы основные фронты Гражданской войны и установлен советский контроль над большей частью бывшей Российской империи, что облегчало процесс возвращения пленных на родину.

б) Юридические основания репатриации определялись не международным договором, а вырабатывались в ходе обмена нотами между НКИД и представительством ВНСТ в РСФСР.

в) Пленные подлежали передаче представителям ВНСТ, т. е. правительства в Анкаре, но не султанского правительства в Стамбуле.

г) Репатриация проводилась без предварительной перерегистрации пленных, т. е. при отсутствии достоверных данных об их количестве, и, по сути, затронула далеко не все российские регионы.

д) С турецкой стороны репатриацию обеспечивали работники дипломатических представительств ВНСТ в РСФСР и Азербайджане. С российской — Центрэвак, действующий на этот раз не просто во взаимодействии с НКИД, а под его неусыпным контролем. К примеру, 25 января 1921 г. Нарком иностранных дел Г. В. Чичерин писал главе Центрэвака: «турецкое посольство энергично настаивает на немедленном принятии мер для того, чтобы турецкие пленные, едущие домой, не задерживались в Туапсе. Убедительно прошу Вас сообщить, приняты ли меры и сделано ли распоряжение о том, чтобы турецким военнопленным в Новороссийске и Туапсе давали возможность садиться на имеющиеся там турецкие суда для возвращения в Малую Азию» [619] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 330. Л. 111. .

е) После некоторого перерыва, политика турецкой стороны в отношении репатриации своих граждан действительно приобрела характер «энергичной настойчивости», на которую справедливо сослался Г. В. Чичерин, и которая, по завершению всех без исключения русско-турецких войн конца XVII–XIX вв., выступала неотъемлемой чертой турецкой дипломатии. Так, в декабре 1920 г. в ответ на незначительную задержку в Армавире группы репатриантов, представитель правительства ВНСТ в Азербайджане в достаточно категорических выражениях потребовал от Кавказского бюро ЦК РКП (б) немедленной отправки этих людей по назначению и принятия мер, «исключающих их задержку в дальнейшем» [620] РГАСПИ. Ф. 85. Оп. С (Турция) Д. 68. Л. 1, 3. .

Всего на пятом этапе через Туапсе и Баку на родину было возвращено примерно 800–1 000 человек из числа расквартированных в Западной Сибири, а также в Екатеринбургской, Оренбургской (Оренбургско-Тургайской), Самарской, Саратовской, Царицынской и некоторых других губерниях [621] ГАРФ. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 330. Л. 26, 36, 53, 82, 169. .

6. Начало шестого этапа мы связываем с заключением 28 марта 1921 г. в Москве русско-турецкой Конвенции о возвращении на родину военнопленных (см. Приложение 3), принятой в развитие ст. 13 Договора о дружбе между РСФСР и правительством ВНСТ, подписанного 16 марта того же года. Формально данный этап должен был продолжаться до 1 февраля 1923 г., когда истекал срок названной выше Конвенции. Однако фактически репатриационные процессы оказались свернуты уже к ноябрю 1922 г.