Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Конные отряды выдвинулись вперед и прикрыли византийскую пехоту, которая была самым слабым звеном в этой цепи. Император приказал подать трубой еще один сигнал — в атаку. Это произошло утром 29 апреля 1091 года.

Печенеги опять устроили гуляй-город, а перед ним выставили подвижные отряды конных стрелков. Ромеи и кипчаки напали на них. Византийцы «в один голос воззвали к милости Всевышнего, — пишет Анна, — и, опустив поводья, бросились в бой». Император несся впереди всех. «Строй принял вид серпа», — говорит наша писательница. Это значит, что византийцы, находившиеся на левом крыле большого построения, атаковали первыми. За ними пошли в бой отряды Узы и Умбертопула, а далее — половцы, которые образовали правое крыло союзной армии. Замысел Алексея был прост: как можно скорее преодолеть расстояние, которое отделяло его от печенежских конных стрелков, и принудить их к рукопашной схватке. В ней печенеги были обречены благодаря численному перевесу союзников.

И вот — бешеная скачка. Выстрелы печенежских лучников. Звон тетив и свист стрел. Византийцы падают, и их затаптывают свои же. Шанс уцелеть после падения во время бешеной скачки ничтожен. Правда, таких неудачников немного. Понеся небольшие потери, ромеи достигли боевых порядков печенегов. Кавалерийские отряды сшиблись. Печенеги пытались уйти от погони, но только смешали строй. Возникла давка, неразбериха. Тут подоспели куманы. Громадная армия половцев напала на врага. Закипели яростные схватки. Византийская тяжелая кавалерия в нескольких местах прорвала строй кенгересов и вышла к повозкам гуляй-города. На острие атаки были отрады Умбертопула, самого императора Алексея и фламандцы. Некоторые подразделения печенегов стали сдаваться. Правда, они сдавались не ромеям, от которых не ждали пощады, но половцам. Алексей приказал усилить натиск. Страшные удары мечей и сабель сыпались по сторонам. Лязг, звон и крики стояли вокруг. Весенняя земля дрожала под копытами коней.

Чтобы увлечь за собой половцев и оказать им честь, Алексей передал этим союзникам свое знамя. Кроме того, он схитрил. Византийское знамя должно было показать печенегам, что половцы и ромеи — заодно. Следовательно, сдаваться кипчакам — бесполезное дело.

Битва шла уже посреди повозок. Но здесь византийское наступление захлебнулось. Воины устали. На это и рассчитывали печенеги. Похоже, их изначальный замысел состоял в том, чтобы измотать врага во время схватки за гуляй-город. Только так они могли справиться с превосходящими силами ромеев и половцев.

Солнце достигло зенита. Наступила жара. Алексей предусмотрел и это. Еще раньше он приказал крестьянам заготовить воду и привезти ее на возах. Селяне бросились выполнять приказ. Приходили добровольцы из деревень. Несли еду и воду. Людей охватил душевный подъем. Каждый был рад помочь солдатам-освободителям.

На первый взгляд, это может показаться странным. Имперская власть была тяжела. Многие из этих крестьян, которые рьяно бросились помогать правительственным солдатам, еще лет пять назад приветствовали печенегов как избавителей. Но скоро выяснилось, что власть печенегов и их друзей-сатанистов гораздо хуже имперской.

В империи властвовал, хотя бы теоретически, примат закона. Высокие налоги были платой за безопасность. В случае притеснений простолюдин мог пожаловаться местному стратегу-правителю или даже самому императору. Существовали понятные правила, играя по которым, можно было жить и копить имущество, заводить семью, планировать будущее.

Печенеги разрушили все старые связи. Грабеж, убийства, неразбериха, отсутствие управления были теперь в порядке вещей. Люди получили свободу, то есть оказались предоставлены сами себе. Тогда стало ясно, что вне системы они жить не могут. Бандитизм, всеобщее надувательство и падение нравов достигли таких масштабов, что крестьяне начали тосковать по прежней власти. В общем, они перепутали демократию с личным благополучием. Люди утратили веру в будущее и жили одним днем. Возник парадокс: тот, кто поддался на пропаганду сатанистов и шагнул в царство «свободы», потерял даже то, что имел: родных, близких, скудные накопления — словом, все привычные связи. Упорядоченное имперское общество оказалось более свободным, чем хаотичный мир сатанистов. Поэтому уцелевшие в этой «революции» граждане прониклись симпатией к императору. Им был симпатичен не сам Алексей, а идея порядка, которую он воплощал. Ради этого сражались Комнин и его соратники. Ради этого крестьяне помогали царю в битве при Лебурне.

Отряды выходили из боя по очереди, утоляли жажду и снова кидались в сечу. Постепенно половцы и ромеи одолели врага. К вечеру все было кончено. Печенеги стали массами сдаваться в плен. Те, кто этого не сделал, подверглись истреблению. Гибли атаманы разбойничьих шаек, примкнувшие к степнякам, нашли смерть многие богомилы. Да и сами природные печенеги щедро полили своей кровью землю Фракии, на которой шел бой.

На закате, когда многие кенгересы вместе семьями «стали добычей меча», император приказал трубить сбор. Ромейская армия вернулась в свой стан. Позади лежали трупы. Кровавая жатва была окончена.

Мы описали битву достаточно многословно, однако Анна весьма лаконична. Это заставляет заподозрить писательницу в том, что главная слава выпала в тот день на долю половцев, а византийцы играли вспомогательную роль. Но это не так. Вероятно, перед нами просто литературный прием православного автора. Анна очень подробно описывает мужество Алексея в беде, храбрость и даже героизм во время отступления. Но о победах говорит вскользь. Мы уже видели нечто подобное во время описания триумфа в войне с норманнами. Теперь то же — в битве при Лебурне. А ведь ее значение было трудно переоценить. Анна считала хвастовство неприличным.

Эта победа казалась чудом. В один день перестал существовать целый народ печенегов, который еще вчера грозил Константинополю. Саркастичные греки тотчас сложили афоризм: «Из-за одного дня печенеги не увидели мая». Напомню, что битва состоялась в предпоследний апрельский день.

Уже в сумерках куманы и ромеи разошлись в свои станы. Вместе с ними потянулись громадные толпы пленных. С полоном надо было что-то делать. Никто не ожидал столь грандиозного успеха. Алексей терзался сомнениями. Итогом стал подлый и жестокий поступок. Император приказал перебить пленных. Это было так не характерно для Алексея, что на расправе следует остановиться подробнее.

Анна Комнина в своем позднейшем рассказе обеляет отца. При этом писательница опирается, конечно, на официальную версию событий, которую излагал сам же Алексей Комнин.