Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

«В лето 6916. Выиде Юрий Всеволожь из Орды на Москву, князь вeликий Василей посла къ велцколщ князю Ивану, и посолъ царевь прииде; и князь великий повеле царева посла стретити на Володимерскомъ мосту [1097]честно, и мнози изыдоша гражане бесчислены; царевь посолъ поиха къ Москве, корму [1098]не взявъ, бе бо ему не приказано. А Едигиева посла великий князь честивъ и отпусти, и князь Юриа съ Москвы поиде» [1099].

Хан Едигей был «новым сильным человеком» в Орде. Второе известие Тверского сборника все же обосновывает законность великокняжеской власти Ивана Михайловича ярлыком Пулад-хана, а не силой Едигея:

«Той же зыми, на весну, прииде князь Юрый Всеволодичь изъ Орды на Москву, а с нимъ посолъ царевь Мамаитъ Дербышь. Юрий же оста на Москве, а посолъ прииде въ Тверь, и глагола великому князю Ивану: «царь далъ Юрию Каишнъ и десять волостей Тверскыхъ» [1100]. И князь великий Иванъ отвеща ему: «азъ самъ вчера отъ царя приидохъ, и посолъ царевь [1101]днесь у мене есть, и ярлыкъ царевь данъ ми есть на всю землю Тверскую, и самъ Юрый въ ярлыце царемь данъ ми есть; да того ради тебе не послушаю, дондеже ко цареви шлю…»» [1102].

Далее в этом сообщении сказано, что Иван почтил посла и потом отпустил его.

Юрий Всеволодович вскоре снова отправился в Орду, тогда как Иван отложил уже объявленную поездку на долгие годы. Расчеты Юрия и московского великого князя Василия не оправдались. Предложенная В. С. Борзаковским интерпретация поддержки, оказанной Москвой князю Холмскому, сводится к тому, что великий князь московский хотел «запугать» Ивана Михайловича [1103]; однако эта интерпретация связана с общей недооценкой ситуации. На самом деле после неудачной попытки сделать Юрия Всеволодовича великим князем тверским была предпринята не менее опасная для тверской самостоятельности акция, преследующая цель расколоть великое княжество Тверское на две почти равные части между Иваном и Юрием.

Не удивительно, что, начиная с этих событий антимосковская позиция тверского летописца приобретает все более резкие очертания, проявляясь также и в эпизодах, не имеющих непосредственного отношения к Твери. Тверской сборник осуждает интервенцию Москвы в Рязанской земле и восхваляет маленькую дружину князя Ивана Пронского, которая могла выстоять против превосходящих сил москвичей и рязанцев [1104].

Летом 1408 г. младший сын Ольгерда Свидригайло после столкновений с Витовтом перешел на сторону Москвы. Великий князь Василии предоставил ему наместничество во многих городах и землях: Владимире, Переяславле, Юрьеве Польском, Волоке Дамском, Ржеве и в половине Коломны [1105]. Этот широкий жест в сторону литовского князя, бежавшего из Брянска в Москву, который «Ляхъ бе верою» (т. е. был поляком, следовательно, католиком) и который был наделен «мало не половину великого княжение всея Руси», встречает едкую критику со стороны тверского летописца. Последний выражает недовольство в первую очередь тем, что Свидригайло получил и «стол Русская земля, много славныи Владимиръ мати градомъ»:

«И таковаго града не помиловавши Москвичи, вдаша (они) въ одрьжание Ляхови» [1106].

Осенью 1408 г. Василин Московский вновь напал на Литву. Как если бы между Москвой и Тверью ничего не произошло, Василий послал к

«своему брату, князю великому Ивану, о помочи: и не да ему. И посла къ нему послы: «по роду семи тебе дядя мой пращуръ, великий князь Ярославъ Ярославичъ, княжилъ на великомъ княженни на Володимерскомъ и на Новогородцкомъ; а князя Данила [1107]воскормилъ мой пращуръ Александровича, седели на Москве 7 легъ тивона моего пращура Ярослава; и погомъ князь великий Михайло Ярославичъ, и по немъ Дмитрей и Александръ, вcu сни дръжаша Новогородское и Володимерское великое княжение; что ради братство дрьжа и крестное целование измени князь, тии же ны бе миръ взяша на Плаве»» [1108].

Перечень тверских претензий в адрес Москвы был весьма пространен: нарушение крестного целования, сеяние раздоров между членами тверского княжеского дома («злые люди» — московские советники Юрия Холмского), призвание татар, имевшее тяжелые последствия для Руси, скандальная милость, оказанная «ляху». В данной связи этот список служит доказательством того, что, в отличие от Москвы, Иван Михайлович

«беаше ходя путемъ отчим, сего ради миръ глубокъ имяше ко всемъ странамъ…» [1109].

Впрочем, это высказывание содержит лишь половину правды: в 1406 г. Иван Михайлович по существу нарушил нейтралитет и послал свое войско против Витовта. Теперь же он, однако, держался в стороне от борьбы. А она и без того вскоре закончилась: в сентябре 1408 г. Москва и Литва заключили «вечный мир» «по старине», т е. на условиях сохранения status quo ante [1110].

Тверь должна была извлечь существенный урок из событий 1406–1408 гг.: на протяжении одного десятилетия эторично не удалась попытка добиться посредством сближения с Москвой признания равноправного статуса тверского великого князя. Выравнивание положения Твери с Москвой, к которому стремился в 1399 г. Михаил Александрович, имело место, по крайней мере, на протяжении нескольких лет, что позволило без проблем, возникающих извне, осуществить передачу княжеской власти по наследству; аналогичная же попытка Ивана Михайловича уже через несколько месяцев была пресечена поведением Москвы на Плаве в сентября 1406 г.

Хотя после окончания войны с Литвой Москва имела большие возможности воздействовать на Тверь, именно в этот момент Иван Михайлович энергично разделался со своими противниками внутри княжества, не испытав при этом никакого вмешательства извне. В октябре 1408 г. тверское войско еще раз выступило в поход на Кашин. На этот раз жертвой тверского нападения стал не Василий Михайлович, а Иван Борисович. Почему так случилось, в источниках не сообщается. Князь, которого в начале века Иван Михайлович использовал в борьбе против своего младшего брата Василия, бежал в Москву, а его мать была заключена в темницу. С Василием великий князь тверской заключил новое соглашение. Помимо этого, он посадил в Кашине своего наместника [1111](явно на ту часть владений, которая принадлежала Ивану Борисовичу).

Москве не удалось вмешаться в тверские дела после этого нового поворота событий, поскольку вскоре после этого она сама стала жертвой большого татарского похода. Едигей напал на Москву, потому что Василий Дмитриевич приютил у себя сыновей Тохтамыша, личных заклятых врагов «сильного человека» Орды. Помимо этого, Едигей обвинил московского великого князя в дурном обращении с татарскими послами [1112].

После того, как великий князь Василий «отъехал вборзе на Кострому», 1 декабря 1408 г. войска Едигея появились под Москвой [1113]. Теперь Твери нужно было быстро принимать решение, как себя вести, когда в Твери по приказу Едигея появились царевич и еще одни татарский посол и передали распоряжение: