Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

Великий князь тверской Михаил Александрович, умерший в 1399 г., завещал Тверь и большую часть тверской территории своему старшему сыну Ивану и его сыновьям Александру и Ивану. Об этом уже подробно говорилось ранее. Между Иваном Михайловичем и его братом Василием в первой четверти XV в. не раз возникали конфликты. Наряду с вопросом о владельческих отношениях в Кашине, где помимо Василия держал свой удел второй удельный князь Иван Борисович, в основе этих распрей должна была лежать также проблема устранения Василия от наследования (по праву старшинства) великого княжения тверского. В конце концов Иван Михайлович и его брат Василий явно сошлись на том, что Василий будет уважать наследование тверского княжения по праву первородства, тогда как Иван с сыновьями признает права Василия на Кашин. В недалеком будущем Кашин все равно должен был оказаться в составе тверского княжения, поскольку ни Василий, ни второй кашинский князь Иван Борисович не имели мужского потомства [1153]. Однако и этому компромиссу суждено было просуществовать недолго.

Великий князь Александр Иванович умер 26 октября 1425 г., прокняжив, таким образом, всего несколько месяцев [1154]. Его преемником стал старший сын Александра Юрий. Юрий Александрович умер 26 ноября 1425 г., всего через четыре недели после своего восшествия на тверской великокняжеский стол. Вероятной причиной этих смертей, внезапно последовавших друг за другом, была чума, свирепствовавшая в это время на Руси. После смерти Юрия четвертым великим князем тверским 1425 года стал брат Юрия Борис Александрович. Уже вскоре после своего вокняжения Борис «поималъ» своего двоюродного деда Василия [1155]. Василий попал в плен, и о его дальнейшей судьбе летописи ничего не сообщают. Поскольку, помимо этого, уже в 1415 г. источники умолкают и об Иване Борисовиче, акции нового великого князя означали, по всей вероятности, весьма серьезные изменения во внутреннем устройстве Тверского княжества: удельное княжество Кашинское, источник конфликтов в сфере власти великого князя тверского на протяжении десятилетий, прекратило свое существование [1156].

Свой авторитет Борис укреплял твердой рукой не только в Кашине. Одни из летописных фрагментов рассказывает, что после смерти своего брата Юрия он

«сяде на его место… на великое княжение… а племяннику своему князю Ивану Юрьевичю дал в уделъ город Зупцов» [1157].

Михаил Александрович, как упоминалось, наряду с Иваном Михайловичем утвердил своими наследниками обоих его сыновей Ивана и Александра. Иван Иванович, очевидно, умер раньше своего отца, так же, как и третий, родившийся уже после смерти деда сын Ивана Михайловича по имени Юрий [1158]. Главный вопрос заключался теперь в том, останется ли в силе принцип совместного наследственного права на львиную долю великого княжества Тверского, сохраненный Михаилом Александровичем для Ивана Михайловича, Александра и Ивана Ивановичей и в следующем поколении, т. е. среди сыновей Александра Ивановича, к чему и Александр и Иван явно стремились. Если бы на этот вопрос был дан утвердительный ответ, то завещание Михаила Александровича было бы истолковано в смысле восстановления принципа старшинства для всех мужских потомков обоих старших сыновей Ивана Михайловича. В этом случае Борис Александрович после смерти своего старшего брата Юрия мог бы притязать на великое княжение тверское. Если же, напротив, рассматривать как решающую новацию, введенный Михаилом Александровичем в 1399 г. переход к наследованию по праву первородства (обход младшего сына Михаила в пользу сыновей Ивана Михайловича), то тогда в конце 1425 г. Иван Юрьевич, сын Юрия Александровича, мог бы требовать приоритета перед своим дядей Борисом. В своем завещании 1399 г., содержание которого мы знаем лишь в самых общих чертах, Михаил Александрович вряд ли мог предусмотреть эту сложную ситуацию, связанную с престолонаследием, — ведь она сложилась уже в поколениях его правнуков и праправнуков. Борис Александрович разрешил эту проблему по- своему: он поставил всех перед свершившимся фактом, заняв тверское великое княжение и удовлетворив Зубцовом своего, вероятно еще юного, племянника [1159]. Поскольку и в последующее время в источниках нет никаких указаний на напряженность в отношениях между Борисом и его племянником, последний, вероятно, удовлетворился Зубцовом.

В «Похвальном слове» тверского анонима, одном из важнейших источников для времени правления Бориса Александровича, автор следующим образом высказывается о начале правления Бориса: Борис, после того, как он

«власть приимше тферскаго чиноначальства, гордыя съ власти сверже, а смиренный на престоле со собою посади [1160], но и еще же и иная власти, не покоряящаяся ему, но покорны сотвори» [1161].

В связи с операцией, осуществленной Борисом в Твери против своего племянника Ивана Юрьевича, передача великого княжения по наследству потомкам Александра Ивановича, сыновьям или внукам, должна была теперь осуществляться по принципу старшинства.

В Москве в это время развитие шло в противоположном направлении, и это обстоятельство наверняка не осталось без последствий, воздействовавших на тверскую политику по отношению к Москве. Добавились к этому и другие факторы.

За несколько дней до смерти Ивана Михайловича, приходившегося Борису Александровичу дедом, в Москве в феврале 1425 г. умер великий князь Василий Дмитриевич. Хотя он из всех сил старался обеспечить передачу великого княжения своему малолетнему сыну Василию, положение последнего осталось непрочным: его дед Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. утвердил ближайшим наследником после Василия Дмитриевича своего второго сына Юрия Дмитриевича [1162]. Через несколько лет после смерти Василия Дмитриевича это обстоятельство привело к продолжавшейся свыше двух десятилетий (хотя и с перерывами) крупнейшей феодальной междоусобице, которая поставила Москву на грань катастрофы. Первое время Юрий Дмитриевич, однако, выжидал в своем удельном княжестве Галицком. В Москве бояре великого князя хранили верность юному Василию II Васильевичу. Юрий же более всего опасался литовского великою князя Витовта, который, будучи дедом Василия II [1163], был призван его отцом в качестве опекуна малолетнего правителя [1164]. Разумеется, роль защитника не следует объяснять исключительно родственными симпатиями Витовта. Московское государство не раз бывало главным соперником Литвы, и до тех пор, пока им управлял малолетний правитель или же его бояре, зависимые от защиты и покровительства Витовта, Литве нечего было опасаться со стороны Москвы.

Витовт, пребывавший в 1425 г. уже в преклонном семидесятипятилетнем возрасте, достиг в это время вершины своего могущества и стремился вновь оторвать Литву от Польши и сделаться королем независимой державы [1165]. При таких планах Литвы Борису Александровичу следовало позаботиться о том, чтобы его княжество не пало жертвой литовской экспансии. Помощи от Москвы ожидать было нечего: в 1426 г. бояре, занимавшиеся в Москве правительственными делами, заверили Витовта в том, что Москва не окажет поддержки против Литвы ни Пскову, ни Великому Новгороду [1166]. В следующем. 1427 г., Борис Александрович заключил с Витовтом договор [1167], который в этой опасной ситуации должен был защитить великое княжество Тверское от Литвы [1168].