Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

Й. Пфитцнер называет договорную грамоту тверского великого князя «распиской в присяге на верность», считая, что Борис «подчинился» Витовту [1169], а X. Фляйшхакер полагает, что речь шла о «соглашении, устанавливавшем отношения, граничащие с удельно княжескими» [1170]. Вопреки этому, уже С. М. Соловьев установил, сколь сильно договор, заключенный Борисом Александровичем, отличается в этом отношении от соглашений с Витовтом великого князя рязанского и князя пронского [1171]. Обе грамоты были составлены в 1427 г. [1172]; оба князя объявляли в них:

«господину, осподарю моему, великому князю Витовтоу, со язъ… добилъ есми челом, далъся есми ему на слоужбоу…» [1173].

Борис Александрович также говорит о Витовте с почтением как о «господине» и, кроме того, — как о «деде» [1174]; все же он избегает титуловать его «господарем», и содержание соглашения ни в коем случае не было неблагоприятным для Бориса. Борис получил гарантию:

«А господину моему, деду, великомоу князю Витовту, мене, князя великого Бориса Александровичя тферьскова боронити ото всякого, думою и помочью. А в земли и в воды, и во все мое великое княженье Тферьское моему господину, деду, великому князю Витовту не вступатися».

Взамен Борис обязывается сохранять единство с Витовтом:

«Быти ми с нимъ заодинъ, при его стороне, и пособляти ми емоу на всякого, никого не вымая».

Формула «думою и помочью», относящаяся к поведению Витовта в его контактах с Тверью, имеет очевидные параллели в средне- и западноевропейском регионе, где даже ленные связи (конечно, не подразумевающиеся в данном случае) имели характер взаимных обязательств. В цитированных формулах договора вовсе не находит выражение «удельнокняжеское» подчинение Бориса Александровича Витовту. Прерогативы великого князя тверского еще отчетливее выступают в следующих статьях договора:

«А дядямъ моимъ [1175], и братьи моей [1176], и племени моему, княземъ, быти в моемъ послусе. Яз, князь велики Борисъ Александрович, воленъ, кого жалую, кого казню, а моему господину, деду, великому князю Витовъту, не вступатися».

Далее говорится, что Витовт не должен принимать к себе тверских удельных князей с их владениями-вотчинами:

«Поидетъ ли который к моему господину, деду, к великому князю Внтовту, и онъ отчины лишенъ…».

Эта статья имела ключевое значение, поскольку именно она обеспечивала в первую очередь существование Твери как хотя и небольшого, но все же сравнительно преуспевающего и сильного великого княжества. Тверские удельные князья, территории владения которых все более сокращались, перейдя на службу к столь могущественному правителю как Витовт, наверняка получили бы от него наместничества более доходные, чем их тверские уделы. На этот случай Борис Александрович позаботился о том, чтобы переход на службу к Витовту не дал им возможности перевести под литовскую власть часть тверской территории.

В связи со «свободой» великого князя тверского казнить и миловать по собственному усмотрению Б.А. Романов указывает на то, что данная статья согласуется с формулировкой, применявшейся позднее в Москве [1177]. Несомненно, что эта статья договора означала собой значительное усиление позиции великого князя Бориса Александровича, потенциальные противники которого среди тверских удельных князей не могли более рассчитывать на поддержку могущественных соседей: силы Москвы были связаны возрастающей напряженностью внутри княжества, а теперь в качестве возможной опоры для противников Бориса Александровича отпадала и Литва. Если учитывать это значение договора 1427 г., не забывая одновременно об обоюдных союзных обязательствах, которые, собственно говоря, в этой ситуации не были столь же необходимыми для обеих сторон [1178], то становится ясно, какие преимущества в соответствии с этим договором получал Борис Александрович как представитель слабейшей из договаривающихся сторон. Помимо этого, в пограничных вопросах это соглашение подтвердило старые договоренности о податных обязательствах населения пограничных районов между Тверью и Литвой или же Тверью и Смоленском. Явно предусматривая возможность возникновения спорных ситуаций в пограничных районах, договор устанавливал совместный суд, существовавший для решения подобных дел также между Тверью и Москвой. Обе стороны подтвердили, что торговля между Тверью и Литвой должна была быть свободной [1179].

На рубеже 1427/1428 г. Борис выполнил свое обязательство перед Витовтом об оказания ему помощи, послав тверское войско для поддержки литовского нападения на новгородский «пригород» Порхов [1180].

В 1429/1430 г. осуществление планов Витовта относительно коронации вступило в решающую фазу. Подобно московскому великому князю Василию Васильевичу, в Литву отправился и Борис Александрович; оба они намеревались принять участие в коронационных торжествах. Из-за польской интервенции реализацию замысла пришлось, однако, отложить, а после этого, так и не достигнув своей великой цели, Витовт умер в октябре 1430 г. [1181]

Смерть Витовта кардинально изменила политическую ситуацию. В Москве и Литве начались серьезные внутренние конфликты. Подобно островку внутреннего мира, между обеими великими державами располагалась маленькая, но «самодержавно» управляемая Борисом Александровичем Тверь.

Для Москвы уже сама по себе смерть Витовта означала конец внутренней стабильности. Юрий Галицкий перестал соблюдать заключенный в 1428 г. договор, в котором он отказывался от своих прав. После этого Юрий и Василий II обратились к Орде. Хотя хан и подтвердил положение Василия в качестве великого князя, однако после того, как Василий отнял у Юрия принадлежавший последнему Дмитров, Юрий решился на борьбу. Внешним поводом к этому стало оскорбление, нанесенное его сыну Василию Косому на свадебных торжествах молодого великого князя в феврале 1433 г., когда Василий II достиг восемнадцатилетнего возраста.

Еще в том же году Юрий Дмитриевич двинулся с войском из Галича на Москву и овладел городом. Когда после этого многие бояре и служилые люди покинули Москву и отправились к пребывавшему в Коломне Василию И, Юрию пришлось отказаться от великого княжения. Уже в 1434 г. он, однако, вновь победоносно вернулся в Москву, где и умер, будучи великим князем, 5 июня того же года. Его сыновья, которые в отличие от своего отца не могли использовать правом старшинства, продолжали вести борьбу против Василия II еще два десятилетия. Состав противников великого князя по ходу борьбы был различен, как отличались друг от друга и союзы, в которые они вступали [1182].