Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

В идеале великий князь тверской видел ситуацию так: на московский великокняжеский престол вновь восходит слепой Василий, сам Борис становится тестем московского наследника, при этом, однако, надежность установления нового баланса сил в великом княжестве Московском обеспечивается тем, что Дмитрий Шемяка вновь получает свой родовой удел. Осуществить эти планы на практике Борису все же не удалось, поскольку Василий горел желанием отомстить, а Дмитрий еще долгие годы пытался вновь захватить власть в Москве.

Как представляет это Тверской сборник, в Волоке Ламском Шемяку покинули все бояре; они перешли на сторону Василия II [1283]. На самом же деле люди из Галича и Можайска не покинули своих предводителей [1284]. Когда Дмитрий Шемяка увидел свое «безсилие» и свою «неправду», он вместе с Иваном Андреевичем бежал в Галич [1285]. Тверской аноним вновь повествует об этом весьма обстоятельно: Дмитрий не дождался поставленного ему срока и

«побеже не готовыми дорогами. А посла великого князя Бориса со собою взял и последи же отпусти его с честию и с челобитиемъ к великому князю, чтобы самъ пожаловал а у брата бы ся печаловал.» [1286]

Вскоре после этого, продолжает тверской аноним, Борис и Василий послали войска в Москву, где еще удерживали позиции люди Дмитрия. Занять Москву оказалось не слишком сложным делом. Небольшой отряд сторонников Дмитрия числом в 90–100 человек был обращен в бегство [1287]. Московский летописец сообщает, что еще во время пребывания Шемяки в Волоке Дамском Василий посылал в Москву с небольшим поручением своего боярина Михаила Борисовича Плещеева. Московские источники умалчивают о тверском участии в отвоевании Москвы [1288]; независимая летопись подтверждает, однако, сведения тверского анонима [1289].

В то время как Дмитрий Шемяка бежал сначала в Галич, оттуда еще севернее — в Чухлому, а позднее — в Каргополь, Василий II выступил против Углича. Московский летописец увязывает эту акцию с преследованием Шемяки [1290]; тверской же аноним говорит о личной мотивации похода: Василий хотел

«поити ко граду Углечю, и иде же было княжение Дмитреево [1291]жилище, а его узилище». [1292]

Углич был в конце концов взят Василием с помощью тверских войск и тверской артиллерии [1293].

Тем самым слепой великий князь в значительной степени восстановил свою власть. Однако беглец Дмитрий Шемяка, владения которого были разграблены, неизменно представлял собой скрытую опасность для Василия. Нельзя сказать, что это обстоятельство доставляло неудобства Борису Александровичу. Теперь он мог пожинать плоды, которые принесла его политика. Правда, вскоре плоды эти принесли с собой новые проблемы.

Из Углича Василий II вернулся в Москву

«а князю великому Борису Александровичу далъ Ржеву.» [1294]

Город Ржева и прилегающие к нему территории, расположенные к юго-западу от тверской границы в районе, где граничили земли Литвы, Москвы и Твери, был частью платы, взятой Борисом за поддержку Василия. Тверской аноним разъясняет в связи с этим:

«…той же зимы государь нашь князь великий Борисъ Александрович восхоте поискати изгыбшей драгмы, и собрать расточенный, и совокупити во едино стадо, и да будет един пастырь, но еже восхоте пойти ко граду Ржеве». [1295]

Сначала Борис послал двух воевод, князя Дмитрия Федоровича [1296]и некоего боярина по имени Григорий Никитич [1297], которые должны были принять Ржеву под его власть. Жители города, однако, отказались принять их. Тогда воеводы попросили (так в сообщении тверского анонима) своего князя прибыть в Ржеву. После этого Борис послал к горожанам боярина и велел объявить им:

«Прадедина есть наша, а коими се было делы досягли были наши братиа, великие князи московские [1298]. А нынеча милостию божиего нашего ся намъ отступают. Но вы на кого держите град сий?» [1299]

Все же слова великого князя тверского не возымели действия. Аноним жалуется:

«Они же, смердове [1300], аки аспиди глухии, затыкающе ушеса свои…» [1301]

После этого Борис приказал взять город приступом. Битва описана в «Слове похвальном» очень детально [1302]и с хорошим знанием местности [1303]. Когда люди Бориса прервали снабжение ржевской крепости водой, горожане наконец уступили, и великий князь отказался от штурма города, к которому все уже было готово. Борис не хотел вступать в Ржеву в тот же день и потому направился в тверское пограничное укрепление Опоки, расположенное в двух километрах от Ржевы. По пути туда к нему прибыл

«посолъ от его брата, от великого князя Казимира королевича, [1304]именем Давъкши, и принесе ему дары велични от злата, и от камок драгых, и от сосудов златых, и от оружиа, и от коней борзых и иноходых.» [1305]

Борис же Александрович

«самъ ни о чемъ же о томъ не брегоша. Но егда же подаде ему меч, а молвячи от него ему брата (т. е. от Казимира), но веля ему темъ мечемъ непокорящаяся ему казнити, а покорящаяся ему честь им въздаяти, и тогда князь великий Борне своима рукама приимъ меч той. И ржевичи же видевъ той пролыслъ и храбрость славного государя, но велми устрашишася, и ркущи в собе: «Но храбръ съй князь. Но ни о чемъ же не обрежет [1306], а меч любит»» [1307].

Представляется, что подарками Казимир хотел побудить великого князя тверского уступить ему Ржеву. Литовскими претензиями на владение Ржевой можно было бы объяснить и сопротивление горожан. Двумя годами позже тверской наместник был изгнан из Ржевы в результате заговора, организованного литовцами месте с ржевскими людьми. В начале же 1447 г. Казимир публично отказался от Ржевы, что символизировалось передачей меча, после того, как Борис показал, что не намерен уступать город Литве; поэтому и горожанам пришлось пока принять власть Бориса.

С середины XIV в. Москва и Литва много раз вели войны за этот город. Трудно оценить, насколько соответствует истине уже цитировавшееся высказывание тверского анонима о том, что Ржева была «прадединой» великого князя Бориса. Слово «Прадедина» может означать и конкретно «наследие прадеда». Прадедом Бориса был Михаил Александрович (1368–1399 гг.). Его предшественник на тверском княжении, Василий Михайлович, будучи союзником Москвы, в 1358/1359 г. отправил в поход тверское войско, захватившее Ржеву совместно с можайскими, т. е. московскими отрядами [1308]. В. С. Борзаковский предполагал, что город перешел в совместное владение Москвы и Твери. Если это так, то становится понятным обозначение Ржевы как наследия прадеда Бориса. Впрочем, Ржева была в этом случае потеряна Тверью еще до того, как прадед Бориса смог вступить во владение этим наследием; уже в 1359/1360 г. литовцы отвоевали город. С 1380-х гг. Ржева вновь находилась в составе московских владений [1309]. При этом старые права Твери снова не уважались, так что тверской аноним вполне мог позволить себе говорить о том, что Борис Александрович собирал «потерянные драхмы».