Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

После того, как великий князь тверской вступил во Ржеву [1310]и посадил в ней двух наместников [1311], он возвратился в Тверь. В первую неделю пасхального поста, т. е. между 20 и 26 февраля 1447 г., в Тверь вернулись и двое посланных в Углич воевод [1312].

Еще той же зимой, говорится в «Слове похвальном», в Тверь пришли послы из Новгорода,

«и добиша челом великому князю Борису Александровичю на всей воле, но как положи богъ по сердцу великому князю Борису Александровичю, как и пожаловати. И тако они челомъ добили и поруб тферской весь от дата; а что воеводы тферскиа ходив повоевали землю ихъ и что иное у них поймали, и тому всему погреб.» [1313]

Поскольку до нас дошел лишь новгородский проспект договора [1314], а не текст реально заключенного соглашения, невозможно проверить истинность этого высказывания тверского анонима. Неясным остается все же, чего смог добиться Борис Александрович от новгородцев. Новгородского княжения Борис явно не добился. Возможно, что он смог добиться небольших территориальных уступок в пограничных областях [1315]. Очень вероятно, что условия договора подразумевали значительные материальные издержки для новгородской стороны [1316]. Если Борис в дальней перспективе стремился поставить Новгород под свой контроль (а эта гипотеза уже высказывалась выше), то у него, однако, были могущественные конкуренты: в 1443 г. Казимир Литовский безуспешно требовал от новгородцев принять его наместника, обещая им взамен свою защиту [1317]. Москва впредь также не собиралась надолго мириться с уменьшением своего влияния в Новгороде, обусловленном династическими междоусобицами. В. Гёрке точно констатирует, что в середине XV в. новгородская политика еще основывалась на надеждах на возможность удачного лавирования между Литвой и Москвой. Подобную политику «затягиваний и проволочек» [1318]Новгород, как представляется, проводил и по отношению к Твери.

Дмитрий Шемяка и далее был активным возмутителем спокойствия. После заключения мира между Тверью и Новгородом Василий II послал состоявших на его службе царевичей Касима [1319]и Агуба вместе с князем Михаилом Андреевичем в Кострому, поскольку в бежавшем Дмитрии он видел угрозу своим северным владениям [1320]. Вскоре после этого Василий предпринял усилия для дальнейшего улучшения отношений с Тверью:

«Той же зимы послал князь великий Василей к великому князю Борису помыслы свои постраивати мира, но наипаче же собе взяти любовъ сердечную.» [1321]

В начале июля Дмитрий Шемяка и Иван Можайский заключили с Василием перемирие. Два московских удельных князя, заключавшие соглашение с противниками Василия II от его имени, настояли на включении в грамоту следующей статьи:

«А князь велики Борис Александрович с нашимъ братом съ старшим, с великим княземъ, один человекъ. а нам (т. е. Дмитрию Шемяки и Ивану Андреевичу) с ним любовь и докончанье взяти по старине.» [1322]

Прошло немного времени и мир был нарушен. Поводом к этому стала одна из литовских акций. 4 февраля 1448 г. [1323]воевода князя Ивана Бельского неожиданно напал на Ржеву. «Крамолою и советом ржевским» [1324]ему удалось занять город. Борис Александрович, (случайно?) находившийся в это время во Ржеве, все же смог спастись в отстоящей на два километра от Ржевы пограничной крепости Опоки.

Белая, родина агрессора, находилась на восточных окраинах литовских владений. Зависимый от Литвы князь из района окских княжеств Феодор Львович Воротынский 5 февраля 1448 г. (через день после взятия Ржевы!) отправил письмо великому князю литовскому Казимиру, а немного позже — еще одно. Князь Воротынский выступал перед Казимиром в качестве посредника от имени своего зятя Ивана Андреевича Можайского, сообщая великому князю литовскому о следующем предложении: если Казимир поможет князю можайскому обрести московское великое княжение, то последний уступит за это Литве области Ржевы и Медыни [1325]. Поскольку половину обещанного вознаграждения литовцы и без того забрали собственными силами, Иван Андреевич в конце концов отказался от осуществления своих амбициозных планов. Между концом марта и концом августа 1448 г. этот известный своим вероломством князь заключил договор с Василием II, в котором он обещал уважать его права великого князя [1326]. Одновременно он получил — во всяком случае, по условиям договора — прощение Василия за соучастие в его свержении и ослеплении. Борис Александрович и тверская великая княгиня Настасья, сестра Ивана Андреевича, выступили в качестве гарантов соглашения. После этого Борис должен был, точно так же. как и московские удельные князья Михаил Андреевич Белозерский и Василий Ярославич Серпуховско-Боровский, выступить против виновной стороны в случае нарушения договора.

Благодаря своей роли посредника [1327]при заключении этого соглашения Борис смог устранить по крайней мере одну опасность на западе своих владений и, помимо того, добиться принятия князем Иваном Можайским определенных обязательств в свой адрес. В другом отношении он был менее удачлив: тверские войска тщетно пытались отвоевать Ржеву на протяжении 1448 г. [1328]Осенью 1448 г., сообщает далее тверской аноним, польский король [1329]и литовский великий князь Казимир собрали войска против Твери [1330]:

«И слышав же сие князь великий Борис, и поиде противу, и събра своя силы многы, и еще же прииде к нему на помощь князь Иван Ондреевич Можайский. И слышавъ же сие король, но яко князь великий. Борис глядет противу со многою силою, и начаста межи себя послы ссылати, и в той час взяста межи себе миръ и възвратистася коиждо во свояси. А Ржевы отступися король великому князю Борису. В лето 6957 князь великий Борис Александрович посла свои наместникы опять на Ржеву.» [1331]

Однако Казимир заключил мир лишь для вида. 25 марта 1449 г. город Тверь полностью выгорел от пожара [1332]. Тверской аноним представляет дело так, что между этим катастрофическим пожаром и вторым походом литовцев существует взаимосвязь. Неизвестный автор «Слова похвального» сообщает, что после пожара Борис Александрович пришел «в бывший градъ къ святому Спасу», к тверскому епископскому собору, построенному из камня и поэтому, вероятно, уцелевшему от огня.

«И по скорбни же дний техъ, минувшимъ днемъ двема или трема, прииде весть таковая, яко же и не хотехом и слышати, но что же король великопольский и краковьский и великий князь литовъский Казимиръ съ всеми силами, и еще же и многыхъ земль с нимъ люди, идетъ на домъ святого Спаса но и на великого князя Бориса Александровича. И тогда бу сущу в Новегороде надругъ бысть великому князю Борису и князю Дмитрею, зовомому Шемяце.» [1333]

Далее говорится, что Шемяка хотел в это время захватить тверскую пограничную область, т. е. северные районы Твери. В это время Шемяка вновь вступил в конфронтацию с Василием II, войска которого захватили Галич. После этого Дмитрий бежал в Новгород, куда он прибыл 2 апреля 1449 г. [1334]В Твери явно считались с возможностью нападения Дмитрия Шемяки. На самом же деле 13 апреля он напал на московский город Кострому [1335]. Борьбой между Дмитрием Шемякой и москвичами объясняется также отсутствие помощи Борису Александровичу со стороны Москвы.