Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

С 1477 г. Тверь была со всех сторон окружена московскими владениями. Возрастало влияние Москвы и внутри самого княжества. 6 декабря 1477 г. митрополит Геронтий посвятил в Москве нового епископа тверского Вассиана, сына князя Ивана Васильевича Оболенского-Стригина [1537]. Отец Вассиана был одним из наиболее влиятельных московских бояр [1538]. Если не принимать во внимание общий процесс втягивания Твери в сферу московского политического влияния, который становился все более очевидным, то явных признаков, позволявших бы ожидать скорого конца тверской независимости, мы в это время все же не наблюдаем. А. А. Зимин, напротив, придерживается мнения, что Москва и Тверь, готовясь к «решительной борьбе», в конце 1470-х гг. должны были укреплять свои позиции в пограничных районах; именно поэтому великий князь московский стал инициатором основания новой «пустыни» между Волоком Ламским и Клином [1539]. На это следует возразить, что Иван III попросту стремился сохранить за собой контроль над этим районом: младший брат Ивана Борис, удельный князь волоколамский (волоцкий), стремясь укрепить свою власть, способствовал до этого, основанию известного Волоколамского монастыря. Вряд ли стоит здесь говорить о «решительной борьбе» между Москвой и Тверью; вопрос стоял иначе — способно ли в перспективе независимое княжество сохраниться посреди «моря московских владений» [1540]. Не менее существенно и полное отсутствие каких-либо сведений о предполагаемых А. А. Зиминым тверских приготовлениях к столкновению. Когда Борис Васильевич, князь волоколамский (волоцкий), и его брат Андрей Старший зимой 1479/1480 г. восстали против великого князя московского, в Твери не было сделано никаких попыток использовать этот конфликт в своих интересах. Вероломные московские удельные князья установили контакты даже с Казимиром Литовским, предоставившим Витебск в качестве убежища для их супруг, прежде чем в конце концов они все же замирились с Иваном III [1541]. Князь Борис Васильевич был женат на дочери князя Михаила Дмитриевича Холмского [1542], которому вскоре суждено было проявить себя наиболее преданным человеком из окружения великого князя тверского Михаила Борисовича. Если бы тверичи стали способствовать разгоранию новой междоусобицы в великом княжестве Московском, то они смогли бы значительно улучшить исходные позиции, позволявшие утвердить тверскую независимость. Альянс между обоими московскими удельными князьями, Тверью и Литвой мог бы изменить соотношение сил на Руси. Но этого не случилось.

Прекрасное взаимное согласие между Иваном и Михаилом Борисовичем проявилось и в 1480 г., когда татарский хан Ахмат предпринял последнюю попытку вновь поставить Русь под верховную власть татар. На реке Угре на литовско-московской границе (Ахмат рассчитывал на поддержку Литвы, но, однако, не получил ее) татары и русские стояли друг против друга на протяжении недели до тех пор. пока река не замерзла и страх перед атакой со стороны противника заставил обе армии отступить [1543]. Это бесславное «стояние на Угре», так называемое «свержение татарского ига» [1544], отмечено участием в походе, наряду с мощными московскими подразделениями, и тверского войска [1545].

И в начале 1482/1483 г. отношения между московским и тверским великими князьями кажутся еще вполне безоблачными. 12 января 1483 г. московский наследник Иван Иванович Молодой, единственный сын, родившийся от брака Ивана III с Марией Борисовной [1546], женился на дочери молдавского воеводы Стефана [1547]. По этому поводу

«Прииздилъ Григориевь сынъ Заболотского Петръ отъ великого князя Ивана Васильевича, съ радостию его, къ великому князю Михаилу Борисовичу мехь вина, великой княини Настасий Борисови мехь вина, а великой кмяини Софни мехь вина; великому князю Михаилу Борисовичу два убрусца жемчугомъ сажены, великой княины Настасий Борисове два убрусца жемчугомъ сажены, великой княины Софии Михаилови два убруца жемчугомъ сажены» [1548].

Осенью 1483 г. после рождения сына у Ивана Молодого, получившего в 1478 г. великокняжеский титул, в Тверь снова прибыл посол Владимир Елизарьевич из Москвы:

«Прииздилъ… съ поклономъ Володимеръ Елизариевъ сынъ; и князь великий Михайло Борисовиче поклоне не приаль, и выслалъ его вонъ изъ избы, и къ матери ему ити не велель къ великой княгины Настасий» [1549].

Хотя в этом известии и не сказано прямо, с каким поручением Владимир Елизарьевич прибыл из Москвы в Тверь, вероятно все же, что он должен был передать весть о рождении Дмитрия Ивановича Внука. Резкий прием, которым в Твери встретили посла, выявляет, таким образом, новое нарастание напряженности в отношениях между Тверью и Москвой, приведшее впоследствии к ликвидации независимости Твери [1550]. Указанием на подготовку к столкновению с Москвой может служить поэтому и поездка в Кашин, предпринятая Михаилом Борисовичем и его матерью между 7 февраля и 31 августа 1483 г. [1551]Как уже упоминалось, с кашинских земель на московскую службу перешло особенно много бояр и детей боярских [1552].

Издатели текста договора между Михаилом Борисовичем и Казимиром Литовским, который призван был в последнюю минуту остановить упадок Твери, но на самом деле лишь ускорил этот процесс, осторожно датирует его заключение «около 1483 г.» [1553]Наиболее вероятно, что договор следует относить к тому году, когда Москва прореагировала на его заключение применением военной силы: к 1484 г.

Судя по содержанию соглашения, речь идет по существу о кальке договора, заключенного Борисом Александровичем с Казимиром в 1449 г. Отсутствуют лишь статьи, касающиеся Ржевы, вернувшейся тем временем под московскую власть. De jure этот договор не содержал в принципе ничего нового, но соображения такого рода уже не принимались во внимание. Иван III продемонстрировал, что он не намерен позволять Твери поддерживать договорные отношения с Литвой и идти по стопам своего отца, допускавшего подобные связи.

Источники противоречат друг другу при определении момента, когда произошло столкновение между Москвой и Тверью. Согласно одной небольшой летописи, составленной в конце XV в. на северо-восточной окраине Суздальской Руси, сражения, сопровождающиеся обильными потерями, имели место уже в сентябрьском году 6992 (1483/1484 г.):

«Того же лета второе князь велики рать посылал ко Твери, и много воеваша и плену много взяша, и много крови от обою страну излияся. И князь велики Тверской добил челом но всей воли великого князя» [1554].

Степень достоверности этих сведений нуждается в осторожной оценке. Другие летописи первый раз сообщают о московском походе на Тверь зимой 1484/1485 г.; при этом создается впечатление, что Москва вовсе не встретила достойного отпора [1555]. Договор между Иваном III и Михаилом Борисовичем, определенно отражающий то обстоятельство, что мир был заключен «целиком по воле» московского правителя, с уверенностью может быть датирован декабрем 1484 г. [1556], так что московский поход против Твери состоялся либо в этом же, либо в предыдущем месяце.