Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Об отношений церкви к работорговле мы узнаем не только из постановлений соборов. Немало интересных сведений содержится и в других документах, в частности, посланиях церковных иерархов. Вопроса о работорговле не раз касался папа Григорий I Великий (590–604). Решительно утверждая, что иудеи не имеют права владеть и торговать рабами-христианами (см., напр.: 168, т. 1, ч. 2, с. 464; т. 2, ч. 2, с. 22–23, 111), Григорий Великий упоминал и о невольниках-язычниках. Последние, однако, интересовали его главным образом в тех случаях, когда желали обратиться в христианство. Такие невольники, по мысли папы, должны были обрести свободу, причем здесь делалась интересная оговорка. Если пожелавший креститься раб оставался к тому времени у хозяина более трех месяцев, то есть определенно не предназначался для перепродажи, его следовало освободить. Невольники же, которых собирались перепродать (то есть, фактически, «живой товар» большой транзитной работорговли, предшественники сакалиба ), подлежали выкупу христианами. Такой порядок, особо отмечал папа, был необходим для того, чтобы владельцы новообращенных рабов не считали, что несут убытки вследствие произвола [168, т. 2, ч. 2, с. 407–408].

Интересны и послания лионского епископа Агобарда, бывшего в первой половине IX в. одним из основных противников рахданитской работорговли. Позиция Агобарда, как она изложена в этих посланиях, практически не отличается от позиции его предшественников. Как и они, Агобард резко протестует против того, чтобы иудеи торговали христианскими рабами; наиболее ярко это проявляется в послании к Людовику Благочестивому от 826 или 827 г., где он подробно останавливается на работорговле [168, т. 5, с. 182–185]. В другом, на этот раз коллективном, письме, относящемся к тому же времени, Агобард и его единомышленники основываются на постановлении Маконского синода, фрагмент которого приводится дословно [168, т. 5, с. 185–199]. Внимание Агобарда сосредоточено на христианах, однако он, как ранее Григорий Великий, упоминает и о рабах-язычниках, также интересуясь ими в основном с точки зрения возможности их крещения. Основные идеи, высказываемые Агобардом, сводятся к следующему: необходимо пропагандировать христианство среди рабов и слуг [168, т. 5, с. 180–181], нельзя отказывать в крещении тем из рабов-язычников, кто того пожелает [168, т. 5, с. 165], епископы должны иметь возможность выкупать рабов у их хозяев [168, т. 5, с. 182]. При этом Агобард нигде не призывает к насильственной конфискации рабов у иудеев и прямо заявляет, что «не то утверждаем мы, что по мнению нашему сынов их (иудеев. — Д.М .) и рабов следует отнять от них силою, но что приходящим к вере от неверных не должно отказывать» [там же].

Различное отношение к рабам-христианам и язычникам особенно хорошо заметно у преемника Агобарда епископа Амулона: «…и да не служат им (иудеям. — Д.М .) христиане ни в городе, ни в деревне, — читаем мы у него, — но сами они с рабами-язычниками своими делают и добывают для себя все необходимое» [40, с. 171]. Сказанное Амулоном фактически значило, что иудеи могут беспрепятственно владеть рабами-язычниками, если у них не будет рабов-христиан.

Позиция церкви действительно представляла собой определенную препону работорговле. Между тем протесты церковных деятелей и даже постановления соборов не были в состоянии уничтожить ее как явление. Более того, они даже не имели такой цели. В основном церковь уделяла внимание рабам-христианам, весьма мало, как мы видели, интересуясь язычниками. Славянские рабы, бывшие почти поголовно язычниками, не могли особенно рассчитывать на защиту церкви. В том же случае, если проповедники пытались уговорить рабов принять христианство и обрести тем самым свободу, действовали королевские привилегии, запрещавшие обращаться к рабам с такими призывами. Каролингские монархи хорошо понимали, что занимавшиеся международной торговлей рахданиты представляют собою для них едва ли не единственный канал для связи с экономически передовым в то время Востоком, и всячески старались удержать их у себя. В «Деяниях Карла» Ноткера (род. около 840 г., ум. в 912 г.) упоминается занимавшийся, по всей видимости, международной торговлей иудей-купец при дворе Карла Великого [186, ч. 3, с. 16]. Раббн Донат и Самуэль рассказали Людовику Благочестивому, что их рабов призывают к крещению и уходу от владельцев, и королевская грамота недвусмысленно грозит санкциями тем, кто будет делать это в дальнейшем [169, с. 309]. Аналогичное положение включено и в привилегию, данную Давиду и Иосифу [169, с. 310]. О том, что Людовик Благочестивый был готов защищать рахданитов не только на словах, но и на деле, свидетельствует одно из писем Агобарда. Согласно Агобарду, посланцы Людовика Благочестивого, направленные в Лион для урегулирования конфликта между епископом и иудеями, с самого начала взяли сторону последних [168, т. 5, с. 182–183]. В другом письме Агобард жалуется, что попал в затруднение: если он будет отказывать рабам иудеев в крещении, то на него падет кара Божья, если же решится крестить их — последуют земные санкции [168, т. 5, с. 165]. Похожие привилегии существовали, видимо, и в последующие времена, ибо ар-Ракик, как мы видели, говорит, что иудеи-работорговцы пользуются покровительством франков.

Покровительствуя работорговле, Каролинги в то же время ставили на ее пути и препятствия. Им, разумеется, было известно, что поток рабов направляется в Испанию, Магриб и другие мусульманские страны. Продавать рабов мусульманам означало бы не только окончательно терять потенциальных новых христиан, но и содействовать усилению врага. Последнее было, очевидно, для Каролингов главным побудительным мотивом для введения серии ограничений на работорговлю. Ограничения предполагали, как правило, запрет на вывоз рабов с территории государства. Мы уже видели, что в жалованных купцам-рахданитам грамотах содержалось разрешение торговать рабами лишь в пределах Франкского королевства. Между тем первый такой запрет появился еще раньше, в марте 779 г., когда в Геристальский капитулярий было включено положение о том, что никто не имеет права продавать рабов за границу [162, т. 1, с. 51]. Приблизительно два года спустя аналогичный пункт появился в Мантуанском капитулярии [162, т. 1, с. 190]. Текст последнего документа, между прочим, весьма показателен. С одной стороны, невольники упоминаются наряду с оружием, и это ясно указывает, что рабы считались товаром, приобретение которого могло бы усилить врага в военном отношении. С другой стороны, речь идет о христианских и языческих невольниках, это наводит на мысль о том, что вывоз многочисленных пленников, захваченных в войнах на восточных границах Франкского государства (на тот период, очевидно, саксов), уже начался.