Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

В середине IX в. (845–846 гг.) подобное постановление принял синод, состоявшийся в Мо (Париже). Его шестнадцатый пункт гласил:

«Купцы нашего королевства, христиане или иудеи, проходящие через столь многие поселения и города верующих и везущие невольников-язычников в войско неверных и наших жесточайших врагов, от чего жалкой смертью погибают рабы, которые, если бы их купили христиане, могли бы быть спасены, а огромное множество врагов королевства увеличивается, должны быть удержаны нашими благочестивыми князьями и принуждены продавать [невольников] в пределах владений христиан, чтобы Господь не разгневался на столь ужасную жестокость, открытое неверие и потерю душ, а силы врага не увеличивались» [163, т. 3, с. 124].

Процитированное постановление идет вполне в русле предыдущих решений. Стремление не допустить греховного деяния (отдача людей в руки мусульман) сочетается с более земной заботой о неусилении врага. Деятели церкви, таким образом, занимали те же позиции, что и светские правители.

Несмотря на то что решения, направленные против работорговли, принимались и церковными соборами, и светскими властями, на практике они были малоэффективны. Сам факт продолжения работорговли показывает, что либо не принималось никаких реальных мер для предотвращения вывоза невольников, либо работорговцы умело уходили от контроля. Не исключено, что было и то, и другое. С одной стороны, невольники представляли собой один из крайне немногих западных товаров, ценившихся на Востоке, и стремление получить за рабов золото или восточные товары вполне могло оказаться сильнее соображений, которыми руководствовались Карл Великий или собравшиеся в Париже епископы, с другой — раннесредневековые работорговцы вполне могли располагать большим арсеналом уловок, позволявших им довозить свой товар до Испании.

Каким образом невольники достигали Андалусии? Выше мы предположили, что в массе своей это были пленные, попадавшие в рабство в результате войн или набегов. Допустив это, логично заключить, что путь невольников в рабство начинался на границе между германскими и славянскими землями. Направляясь туда, работорговцы проходили, очевидно, через приграничные города — вероятно, те же, через которые западные купцы, согласно эдикту Карла Великого, держали путь в славянские земли — Бардовик, Магдебург, Эрфурт, Халльштадт, Форххайм, Бремберг, Регенсбург и Лорх (Эннс) [162, т. 1, с. 426]. В X в. в некоторых из этих городов уже торговали иудеи. Самой большой была, видимо, община в Магдебурге. Одна из хартий Отгона Великого, изданная в 965 г., ставит иудеев на первое место среди купцов города: Iudei vel ceteri ibi manentes negotiators … [166, т. 1, с.416]. Иудейские торговцы Магдебурга упоминаются впоследствии в одной хартии Оттона II (973–983), относящейся к 973 г. [166, т. 2, ч. 1, с. 38]. Магдебургские купцы, как явствует из другой хартии того же короля, изданной в 975 г., вели операции в землях не только христиан, но и язычников, под которыми, учитывая географическое положение Магдебурга, могли разуметься исключительно славяне [166, т. 2, ч. 1, с. 126]. В раннее средневековье работорговля занимала важное место в жизни Магдебурга, и Ф. Рериг не без основания говорил о ее существенном значении для города [585, с. 23].

От границы работорговцы направлялись, очевидно, в долину Рейна, где их ожидали прежде всего Кёльн, Майнц и Кобленц. Кёльн и Майнц упоминаются в той же хартии Отгона II от 975 г. как города, в которые заходят купцы, торговавшие в славянских землях [166, т. 2, ч. 1, с. 126]. Торговое значение Кёльна вырастает в X в. [585, с. 14]. В отношении Майнца мы имеем даже прямые указания на то, что этот город поддерживал торговые связи с мусульманским миром, в частности с Испанией. Кордовский мученик середины IX в., Евлогий, рассказывает в одном из своих писем, что его братья побывали в Майнце по торговым делам [69, с. 499–500]. Через столетие Майнц посетил Ибрахим Ибн Йа'куб. Даже если оставить в стороне упоминание Ибрахима о виденных им в этом городе саманидских монетах, отчеканенных в 301 г. х. (7 августа 913 — 26 июля 914 г.) и 302 г. х. (27 июля 914 — 16 июля 915 г.), ибо последние, скорее всего, попали в Майнц не из Андалусии, а с Востока, да притом, видимо, через третьи руки, никак нельзя игнорировать показание путешественника насчет того, что ему довелось увидеть там перец, имбирь, гвоздику и другие пряности из Индии [226, ч. 2, с. 409]. В Майнце уже в первой половине X в. была иудейская община: мы знаем, что в 937 г. местный епископ Фридрих хотел изгнать иудеев из города, если они не пожелают креститься [52, с. 53]. Неизвестно, осуществился этот замысел или нет, но в 1012 г. иудеи были-таки изгнаны из Майнца [171, т. 3, с. 81], хотя в 1054 г. упоминания об их присутствии в городе появились снова [426, с. 164]. Рахданиты вполне могли проходить через Майнц, где были бы приняты своими единоверцами. Наконец, есть прямое свидетельство о проходе невольников через Кобленц. Таможенное установление Кобленца, официально подтвержденное в 1104 г., содержит упоминание о рабах [100, с. 4]. Дата документа весьма поздняя, однако логика ситуации подсказывает, что можно согласиться с Ш. Верлинденом в том, что если не терминология, то хотя бы содержание документа отражает порядки намного более ранних времен [614, т. 1, с. 222]. Не исключено также, что рахданиты могли проходить и через Вормс; в одной хартии Генриха IV (1056–1106) от 1074 г. иудеи упоминаются прежде всех остальных торговцев города [215, с. 48], причем к этому году община должна была уже просуществовать некоторое время и быть довольно многочисленной, на что указывает упоминание об «Иудейских воротах» в одном документе вормсского епископа Адальберта от 1080 г. [215, с. 49].

На некоторых участках удается проследить путь работорговцев от приграничных городов до долины Рейна. В географии ал-Казвини содержатся сведения о достопримечательностях Зоста и Падерборна [226, ч. 2, с. 413 и 415 соотв.]. В анализе этих фрагментов, представленном выше (см.: часть 1, гл. 3), отмечается, что они в конечном счете восходят к рассказам андалусских путешественников, побывавших в обоих городах. Зост и Падерборн расположены совсем рядом друг с другом, и вполне вероятно, что они составляли этапы одного пути. Между тем упомянутая выше хартия Генриха IV от 1074 г. упоминаете числе городов, где с купцов собиралась пошлина, также Дортмунд и Гослар [215, с. 48]. От Гослара же Совсем недалеко до Магдебурга. Путь работорговцев, таким образом, мог проходить через Магдебург, Гослар, затем через Падерборн и Зост к Дортмунду, откуда было совсем близко до долины Рейна, прежде всего до Кёльна.

Из прирейнских городов работорговцы двигались в долину Мааса. Здесь на их пути стоял Верден — насколько можно заключить, один из крупнейших центров работорговли того времени. Верденские купцы поддерживали постоянные торговые связи с Испанией. В середине IX в. мы впервые видим верденцев отправляющимися в Испанию [171, т. 15, с. 511]. Столетием позже, в середине X в., некий верденец Эрменхард, знавший пути в Испанию, был проводником посольства Отгона Великого к кордовскому халифу 'Абд ар-Рахману III (912–961) [171, т. 4, с. 369], а Ш. Верлннден, ссылаясь на недоступную мне «Историю Вердена» Клуэ, сообщает, что в источниках сохранилось упоминание о некоем караване верденских купцов, вернувшемся из Испании [614, т, 1, с. 222]. Верденские купцы активно занимались работорговлей, причем, по сообщению кремонского епископа Лиутпранда (род. около 920 г., ум. в 972 г.), сами часто оскопляли рабов, которых затем везли в Испанию [152, с. 157].