Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Заинтересованность Венеции в торговле с мусульманским Востоком побуждала венецианцев обходить и запреты на торговлю с мусульманами. Инициатива введения этих запретов исходила не от самих венецианцев, а от Византии, считавшейся сюзереном Венеции. Византийский император Лев V (813–820) запретил своим подданным отправляться торговать в Сирию и Египет. Венецианские правители поддержали этот шаг [207, с. 3], но уже через несколько лет венецианцы, как мы помним, вновь оказались в Александрии, откуда привезли на родину останки св. Марка. В 971 г., то есть во время наступления византийцев на Сирию, император Иоанн I Цимисхий (969–976) потребовал от венецианцев прекратить поставки мусульманам оружия и корабельного леса [207, с. 26–28; 584, с. 373–375] [185], те согласились и даже арестовали в своем порту три готовых к отправлению в Африку корабля, однако мы знаем, что в 991 г. новый дож Пьетро Орсеоло II, придя к власти, сразу же направил посольства всем мусульманским правителям [189, т. 12, ч. 1, с. 193] (т. е., как говорилось выше, правителям Египта и Сирии). Кроме того, речь о невольниках в данном случае не заходила.

Итак, из Западной Европы в мусульманскую Испанию и Северную Африку невольники- сакалиба поставлялись двумя основными путями — через Германию/Францию и через Венецию. По какому из них поступало больше невольников? Единственным автором, попытавшимся дать на этот вопрос аргументированный ответ, был И. Грбек. Согласно этому ученому, пути доставки невольников- сакалиба были совершенно различны: в Андалусию привозили псевдославян, а в Фатимидское государство поступали подлинные славяне, которых продавали почти исключительно венецианцы. Никаких взаимосвязей между этими путями, по Грбеку, не существовало; наоборот, вражда между андалусскими Омейядами и Фатимидами привела к тому, что торговли между их государствами практически не было [491, с. 544–553].

Работа Грбека вышла в свет в 1953 г., и складывается впечатление, что на X в. он фактически экстраполировал положение дел своего времени, когда политическая разделенность Европы сопровождалась разрывом экономических, культурных и иных связей. Между тем ситуация в мусульманском Средиземноморье была иной. Средневековые сборники биографий ученых показывают, что люди могли свободно передвигаться между Испанией и Машриком, занимаясь самыми разными делами — от наук до торговли — и иногда подолгу задерживаясь в путешествиях. Фатимидский халиф ал-Му'изз (952–975) говорил о проезжавших через его владения андалусцах, что «они отправляются в путь и возвращаются, а мы не чиним никому из них препятствий и не удерживаем их» [299, с. 193]. В Андалусию, как свидетельствует Хасдай Ибн Шапрут, устремлялись купцы из всех уголков мусульманского мира [12, с. 60, 61]; без каких-либо видимых проблем там побывал и Ибн Хаукал, бывший сторонником Фатимидов. Нет оснований считать, что политическое противостояние испанских Омейядов и Фатимидов привело к разрыву торговых отношений между Андалусией и Северной Африкой, что, естественно, справедливо и для торговли невольниками- сакалиба . Средневековые авторы единодушно указывают, что главный путь доставки невольников этой категории в мусульманский мир лежал через Андалусию, откуда их вывозили в другие регионы. Ибн Хаукал считал, что все евнухи- сакалиба в мусульманские страны доставлены из Андалусии [279, с. 106]; в описании Магриба он указывает, что привезенные из мусульманской Испании невольники- сакалиба продаются затем в Машрик [279, с. 95]. Ал-Мукаддаси сообщает, что сакалиба привозят в Андалусию, оскопляют, а затем отправляют на продажу в Египет [76, с. 242] [186]. Ар-Ракик также пишет, что сакалиба вывозятся из Андалусии в другие страны [41, т. 1,с. 92]. Мы, конечно, не можем утверждать, что все без исключения слуги- сакалиба , которые упоминаются в источниках, были привезены из Андалусии. Вместе с тем, приведенные цитаты ясно свидетельствуют, что андалусский путь был главным, а остальные — побочными.

Таким образом, главным источником невольников- сакалиба была для мусульманского мира Испания. В Андалусии эти рабы были в основном евнухами; мы не видим среди них ни женщин-наложниц, ни неоскопленных слуг. Поскольку Северная Африка получала таких невольников в основном из Испании, логично предполагать, что и магрибинские сакалиба были в большинстве своем скопцами.

Из Андалусии невольников- сакалиба везли в Магриб. Для Африки Ибн Хордадбех представляет их путь так: Марокко (Дальний Сус) — Танжер — Кайруан — Александрия [134, с. 155]. Именно на этом пути находим мы в дофатимидском Магрибе рабов- сакалиба в различных государствах. Двигаясь мысленно вместе с рахданитами с запада на восток, мы приходим в Накур. Эмиры Накура поддерживали хорошие отношения с испанскими Омейядами. После нападения на Накур норманнов в 244 г. х. (19 апреля 856 — 7 апреля 857 г.) андалусский эмир Мухаммад (852–886) выкупил у них двух накурских княжон; по мнению Э. Леви-Провансаля уже этого достаточно, чтобы убедиться в прочном и дружественном характере отношений Кордовы и Накура [522, т. 1, с. 248]. Брат эмира Накура Са'ида ибн Салиха (в правление которого мы и видим в Накуре сакалиба , см.: часть III, гл. 3) 'Абд ар-Рахман направился в Андалусию для борьбы с христианами и погиб в одном из походов [232, с. 766; 105, т. 1, с. 177]. Сыновья Са'ида после разгрома Накурского эмирата Фатимидами бежали в Кордову и затем боролись за восстановление своей власти с помощью андалусского халифа 'Абд ар-Рахмана III (912–961) [232, с. 771; 105, т. 1, с. 180]. Есть сведения и о торговых контактах. Ал-Истахри говорит о плаваниях из порта Накура в Альмерию [219, с. 38], ал-Бакри — о плаваниях в Малагу [232, с. 763]. В пользу того, что в Накур могли приходить рахданиты, говорит тот факт, что в городе тоже была иудейская община: одни из четырех ворот Накура назывались «иудейскими» ( Баб ал-йахуд ) [105, т. 1, с. 176].

Хорошие отношения с Андалусией поддерживали и правившие в Тахерте Ростемиды. В 227 г. х. (21 октября 841 — 9 октября 842 г.) ростемидский имам Афлах Ибн 'Абд ал-Ваххаб разорил и сжег построенный Аглабидами город ал-'Аббасиййу, после чего кордовский эмир 'Абд ар-Рахман II (822–852) послал ему в награду сто тысяч дирхемов [276, т. 4, с. 200]. Сын Афпаха Абу-л-Йакзан, по сообщениям источников, согласовывал с кордовским эмиром Мухаммадом свои решения по важнейшим вопросам [105, т. 2, с. 108]; речь, по всей вероятности, шла о координации действий во внешней политике. Сыновья ростемидских эмиров бывали при кордовском дворе [275, с. 130; 269, т. 1, с. 48]. Опять-таки есть и прямые указания на присутствие рахданитов. Ибн ас-Сагир сообщает, что в IX в. в Тахерте было их поселение [178, с. 46, 57].

Двигаясь дальше, мы приходим в Кайруан. На то, что рахданиты торговали в Кайруане, указывает, как мы видели, Ибн Хордадбех. Упоминания о рахданитах в Кайруане сохранились и в более поздних источниках [280, т. 2, с. 202], причем ал-Мукаддаси сообщает, что и в этом городе были «иудейские ворота» ( Баб ал-йахуд ) [76, с. 225].